Клан Тора.Тетралогия

Янковский Дмитрий Валентинович

– О, теперь можно сказать, что у нас появились дамы! – провещал я, глядя на бьющегося в судорогах якудзу. – Так что это была не оговорка!

Кошка по-деловому обошла стулья, и вцепившись в шею якудзы сзади, вырвала порядочный кусок плоти. Фонтанирующий кровью якудза обмяк на стуле.

– А теперь что? – спросила у меня Хитоми.

– Ну давай, разделай его как дикий зверь.

– Я вообще это делать не люблю.

– Ну постарайся, киса! Ради меня.

– Чего не сделаешь ради дела, – вздохнула она,

это даже чувствовалось по импланту. – Но жрать я его не буду.

– Ты главное сделай вид, – сказал я.

– Хорошо.

Кошка повалила стул на бок, и парой взмахов лапы освободила связанного от скотча.

– А теперь коронный номер! – заявил я. – Она очень любит пропитанные алкоголем большие циррозные печенки. Ну разумеется, если без гепатита.

Хитоми одним взмахом лапы вспорола живот якудзы, и, достав оттуда лапой печенку, сделала вид что ее жрет, усиленно чавкая, в перерыве между чавками смотря в глаза четырех оставшихся.

– Ты меня сегодня должен напоить, – сказала по импланту Хитоми. – Такую гадость жрать, даже делать вид противно. С тебя флакон «Сантори».

– Заметано, дорогая.

– Кто у нас следующий? – сказал я вслух. – Да вы не бойтесь, сдохнете все. Ну кто-то раньше, кто-то на пару минут позже. У вас показательные выступления. Вы можете душу облегчить, сказать, какого ёкая вы приперлись, и почему решили напасть на клан Тора-кай, который этого не прощает. Да не морщитесь вы, сами что делали с другими? Забыли? Ладно, кормодробилки у нас сегодня в шоу нет, сенокосилки и бензопилы тоже – веселье быстро кончается. Молчание – знак несогласия? Ладно. Тогда на сцену выходит наш дорогой Ронин, которого вы хотели сегодня убить. Кстати, он тоже полноправный член моего клана. Ронин?

Тот вышел на арену, поигрывая вакидзаси.

– Кого?

– На твой выбор, – предложил я.

– Ладно, – он остановился перед одним из мелких сявок.

Вот это скорость работы мечом! Ронин практически превратился в вихрь, а когда он остановился, якудза истекал кровью из всего того, что успел выколоть или отрубить Ронин, а кишки свисали с распоротого живота.

– Может, добьешь его? – сказал я. – Как-то неэтично.

– Я ему не кэйсякунин, – сказал Ронин спокойно, вытирая меч. – Пусть так подыхает.

– Ладно. Кто еще хочет высказаться?

– Можно я? – подал за кадром голос Такэда.

– Отключи камеру, – я махнул Мизуки.

Нам-то всем было все равно, а вот такой компромат на Такэду как самого незащищенного из нашей команды был совершенно не нужен.

Красный огонек записи погас, Мизуки подняла голову от дисплея.

Такэда изысками не занимался – просто осмотрел троих оставшихся, подошел к одному из них и просто без изысков свернул ему голову с отчетливым треском позвонков.

– Эта скотина меня хорошо в живот напинала просто так, от удовольствия, – он брезгливо

вытер руки одноразовой салфеткой.

– Ну вот про это я и говорил, никакой грациозности, – пошутил я. – А в шоу нужно что? Зрелищность.

– Ну вот сами и занимайтесь, – поморщился он. – Мне это удовольствия не доставляет.

– Поверьте, мне тоже, я не любитель пытать людей, – сказал я. – Но мы сейчас снимаем рекламный ролик, промку, а так я бы их устранил просто, быстро и без затей. Просто некоторые не понимают, с кем связались, и я хочу им это напомнить.

– Сэнсэй, оставьте Хэби мне, – подал голос Ронин.

– Ты думаешь, сможешь его разговорить? – скептически сказал я.

– Смогу. Но пока их двое, говорить он не будет.

– Ну это препятствие мы устраним, – сказал я. – Легко, быстро, прямо сейчас.

– Как хочешь сделать? – сказала Кошка.

– Для зрелищности – применю Раздавливание и Большую Силу, – сказал я. – Ронин, унеси стул с Хэби, а то забрызгает.

– Да куда уж дальше, – он скептически посмотрел на расписного, в брызгах и потеках чужой крови. – Пускай смотрит.

– Пускай. Мизуки, камера!

Под зажегшийся красный огонек я подошел к оставшемуся якудзе.

– Последнее слово есть? Желание там?

– Не надо! Жить хочу! – заверещал заячьим голосом борёкудан.

– Нескромные у тебя какие-то желания, – сказал я. – Извини, я не Сегацу-сан и желания плохих мальчиков я не исполняю.

– Я все скажу! Не убивайте! – завыл он, пуская слезы.

Ну вот, воспитательная работа с местным населением приносит свои плоды.

– Я тебя не убью, если все расскажешь, – по крайней мере, это было честно, у нас здесь очередь для этого. Уступлю желающим. – Выключай камеру.

– Добрый ты, – вздохнула уже приведшая себя в порядок Хитоми.

– Берите его с Такэдой, отведите в соседнюю комнату и подробно расспросите, о чем он знает.

– А потом? – спросила она.

– Отпустите, – я поднял взгляд, как будто показывал на небо.

– Так грохнуть его или нет? – спросила она по импланту.

– Конечно, по-моему это и так понятно. Но в награду сделайте это легко.

– Ладно.

– Ну что, Ронин? Ты говорил, что Змей запоет? – спросил я у нашего заплечных дел мастера, опершегося на стул с привязанным пленником.

– Еще как, – встряхнул жалобно заскрипевший стул Ронин. – Может быть даже фальцетом, если будет несговорчив. Да, Хэби?

Он ласково потрепал его по голове.

– Ты же знаешь, что такое «Красный Тюльпан»? Вы эту пытку для осведомителей кэйсацу применяли? – ласково осведомился у якудзы Ронин. – Ну вот пришла пора и на себе опробовать, как это здорово, хорошо, и весело.

Татуировки стали отчетливо видны на побелевшем как мел якудза, губы затряслись, а на лице выступил холодный пот.