Клара
Шрифт:
Ну а последней была математика: у мамы тут же расширились глаза, будто раньше она не знала, как учится её дочь и что на второй год Клару не оставляют только лишь потому, что она наловчилась списывать на контрольных и экзаменах, при этом совершенно не наглея, на удовлетворительный балл и не более. Во-первых, так сразу поймут, что она списала, ведь её в этом обвиняют даже тогда, когда она не списывает, во-вторых — она ведь и правда «скатывает» математику, физику и химию. Один раз ей сказали, что она гуманитарий, но Клара нетипичным образом для себя разозлилась и выпалила:
— Не бывает такого! — она не кричала, но говорила твёрдо.
— Как это не бывает, ты ж вот математику вообще не понимаешь.
— Так
— А почему же? — одноклассник с которым она спорила ухмыльнулся.
— Потому что до восьмого класса у меня всё нормально было с математикой, а потом что, мозги мне поменяли?
— Ясно, — вместо аргумента со своей стороны ответил одноклассник.
Ясно было только то, что этот спор он проиграл, но это не мешало Кларе даже не спать в ту ночь, сначала штудируя интернет, а потом приводя всё новые и новые доводы у себя в голове.
Теперь же спорить ни с кем она не собиралась, собиралась только принять оскорбления от матери и уже считала, что всё это будет вполне заслужено.
— Что это? — спросила мама.
Клара молчала, только оторвала взгляд от пола, несколько секунд посмотрела матери в глаза, внутри её мучал вопрос, который звучал бы так, если бы она осмелилась спросить: «Зачем меня сейчас ещё дополнительно мучать?», — но она не осмелилась.
— Я с кем разговариваю, что ты смотришь на меня? — сыпала мама.
— Я не специально так сдала, — мычала себе под нос, констатируя факт Клара.
— Больше гулять надо было перед экзаменом, — вонзила очередное обвинение мама, вместо того, чтобы задавить дочь, немного разозлила её.
— Я не из-за того, что один день погуляла так сдала, — теперь Клара не боялась смотреть в глаза.
— Иди отсюда, завтра отец приедет, сама ему скажешь, что ты теперь только на платное.
— Это ещё неизвестно, — Клара теперь чему-то радовалась в глубине души.
— Ещё лучше, — мать вздохнула, — в кого ты только такая, господи, — она демонстративно отвернулась, — всё, вышла отсюда. — Мать резко повернувшись обратно протянула ей бумажки.
Клара забрала сертификаты и ушла к себе в комнату, было гадко, что сама себя она абсолютно тупой не считала, но вот главный предмет, по которому все почему-то оценивают ум был сдан на семнадцать баллов из ста, получается все, кто над ней подшучивал были правы. Нет, пожалуй, это не так, а сейчас наконец-то можно пройтись по району и покурить с чистой совестью, ведь всё сдано, а первого августа можно подавать документы на юридический факультет государственного ВУЗа, чтобы учиться хотя бы на платной основе.
Когда приехал отец, он не удивился и был крайне спокоен, платное так платное.
Клара поехала одна подавать документы, но написала два заявления, когда узнала, что так можно, в которых говорила, что хочет обучаться за счёт бюджета, но если баллов не хватит, а их не хватит точно, то за свои деньги. Правда теперь она сомневалась, что попадёт и таким способом: группу набирали из тридцати человек: десять бюджетников и двадцать студентов будут платить, а вот документы подавало значительно больше желающих, да и в прошлые годы общий конкурс всегда был более двух человек на место. О том какие шансы, что Клара со своими семнадцатью баллами окажется в тридцатке лучших она предпочитала не думать и просто ждала.
Опять, списки появились на сайте спустя две недели, но Клара будто ретроград отрицала современные способы получения информации и поехала в университет, чтобы увидеть свою фамилию на бумаге, на специальном для подобных списков стенде в коридоре. Поднялась на лифте на нужный этаж, не сразу нашла где именно посмотреть свою фамилию, а как добралась начала читать сверху, точно не от того, что надеялась
Первые десять фамилий пролетели в глазах и Чащиной Клары Алексеевны там не было. Во второй десятке тоже, а после «21.» сердце колотилось и удары его отдавали по всему телу. Список закончился, и Клара там не упоминалась. Она просмотрела всё ещё несколько раз, медленно и быстро, сверху и снизу, но список от раза к разу оставался всё тем же. Опустошенная и с чувством стыда она пошла в кабинет, указанный на одном из листов, чтобы забрать свои документы, заявления, сертификаты, копии паспорта. Там как-то чуть ли не с пренебрежением ей вручили конверт. Клара решила, что так тут относятся к глупым, но скорее всего люди, работающие с этими документами уже просто очень утомились, пропуская через себя десятки или сотни абитуриентов за день, многие из которых настойчиво хотят узнать нет ли ошибки в списках или что-то в этом роде. Но всё это было далеко не худшим событием за сегодня, ведь теперь надо было идти домой и сообщать такие новости. Обмануть или как-то утаить здесь никак не выйдет.
Домой Клара вошла полностью раздавленная, и был бы у неё хоть какой-то шанс провалиться сквозь землю, то она бы им воспользовалась, но такое трудно провернуть где-то кроме этого самого выражения. Мать сидела в комнате, работал телевизор, но она тем не менее всё внимание уделяла телефону, Клара остановилась в дверях и хотела было что-то сказать, но мысли куда-то испарились из головы, и школьница так и не ставшая студенткой только лишь вздохнула, чем обратила внимание матери на себя.
— Я не поступила, — Клара смотрела маме прямо в глаза.
— А на платное?
— Я про него и говорю, — теперь дочь опустила взгляд.
Мать закрыла рот руками и так завыла, словно страшнее в жизни вообще ничего не может быть, Клара сейчас правда думала так же, а эта реакция только подкрепила её в уверенности в том, что она ужасный, всё испортивший в своей и в маминой жизни человек. Тем временем у матери глаза стали мокнуть и не прекращая своего завывания, толкнув Клару она выбежала на кухню. Клара пошла зачем-то за ней, но не приближалась, наверное, дочь влекло желание какой-то доброты, ведь необъяснимая чернота сейчас сжимала её сердце и окутывала душу, но глядя на мать сейчас не то что просить не могла её пожалеть, а даже мысли эти в голове жили лишь где-то там, где не могли бы быть услышаны и своей обладательницей. Так и смотрела она из темноты коридора на маму, а та трясущимися руками вынимала сигарету, выпустив дым возвращала её и плакала, настолько громко, что вероятно слышно было и на улице. Ещё не докурив открыла холодильник и налила себе из начатой, вероятно сегодня, бутылки шампанского, быстро выпила, а Клару какая-то неведомая сила потянула к ней, теперь уже дочь хотела её пожалеть или попросить прощения за её страдания, доставленные собой.
— Не подходи ко мне! — заорала мать так, будто Клара собиралась сделать ей что-то плохое или была заразной чем-то ужасным.
Дочь тут же одернулась и замерла, а мать взяла телефон, прихваченный с собой из комнаты и кому-то набрала, конечно же тёте Инне, видимо прождала несколько гудков, а как только трубку сняли не своим голосом вперемешку с плачем заорала:
— Она не поступила, — и дальше просто заплакала.
На этой сцене Клара ожила и ушла в свою комнату, села на стул, не включая компьютер просто смотрела в окно, потому что больше ничего не хотелось, не просто пропали желания, пропали даже какие-то мысли. Так продолжалось часами и кто знает, сколько бы продлилось ещё, но вечером пришёл отец и новая порция истерики от матери стала прорываться в Кларину комнату. В этот раз отец довольно быстро оборвал представление вопросом: