Кларкенвельские рассказы
Шрифт:
Она имела в виду елей для помазания нового короля на царство; его брали из чудотворной чаши, которую Томас Беккет получил от явившейся ему Девы Марии. Два года назад король Ричард искал в гардеробной Тауэра ожерелье короля Джона и случайно обнаружил ту чашу. Монахиня услышала об этом из уст самого Ричарда.
Три дня назад вместе с Бриджет она посетила Ричарда; король был совершенно сломлен. Ему доложили о пророчествах кларкенвельской монахини, предсказывавшей его свержение и смерть, и он пожелал встретиться с Клэрис. Но когда ее привели в каменные «покои», она поняла, что несчастный уже тронулся умом. На нем было длинное белое одеяние,
— Бодрись, преподобная Клэрис, — сказал он. — И утешься. Я — блаженный, человек божий. Ты предсказывала мой конец, но не можешь предсказать моего начала.
— О чем вы, ваша милость?
— Возьми восемь миль лунного света и сотки шар. Возьми восемь валлийских песен и подвесь их на амбар. Возьми левую ножку миноги и смешай со скрипом телеги. Неужто это сделать труднее, чем свергнуть с престола короля? Помазанника Божия?
— Чтобы зеркало засияло чистотой, его сначала надо обмазать черным мылом.
— Ты, дева, еще безумнее меня. Или ты хочешь сказать, что святость помазанника однажды воссияет заново? — Он встал, подошел к Иветте и преклонил перед нею колена. — А ты, монахиня, что скажешь обо мне?
— Бедный вы, бедный, вот что я скажу, сэр.
— Бедность — это увеличительное стекло, сквозь которое мы смотрим на друзей. — Он обернулся к Клэрис. — Я полюбил плакать. Слезы ручьями текут у меня по щекам. Я — источник всех вод. Когда будут короновать это гнусное насекомое?
— На тринадцатый день месяца. В праздник Святого Эдуарда.
— В праздник благочестивого короля, воздвигнувшего аббатство. В этот день камни разом обвалятся и падут. Земля содрогнется.
— Ежели он враждует с Господом, то…
— Ливень обрушится на алтари. Таково мое пророчество. — Он быстрым шагом прошелся по узилищу. Сквозь узенькое оконце над каменным сиденьем была видна Темза. — Растолкуй мой сон, и я скажу, что ты наперсница Бога. Мне снилось, что один король устроил великий пир. За столом сидели еще три короля, и эти три короля ели одну только овсяную кашу, зато столько, что у них яйца полопались, и из них вышли двадцать четыре быка с мечами да щитами и пошли рубить всех вокруг, так что в живых остались только три белые селедки. Девять дней и девять ночей селедки те истекали кровью и стали похожи на проржавевшие конские подковы. К чему бы этот сон?
Клэрис пришла в замешательство, однако ровным голосом ответила:
— Это выше моего разумения, сэр.
— И моего. — Он по-прежнему ходил взад-вперед, шлепая босыми ногами по каменному полу. — Говорят, что у тебя есть свитки с заклинаниями, что ты — колдунья.
— Неправду говорят. На свитках, которые всегда при мне, — тексты молитв.
Несколько мгновений он пристально смотрел на нее, но лицо монахини оставалось безмятежным, она лишь скромно отвела взгляд.
— Вы стягиваете груди кружевом, мадам?
Она молча осенила себя крестом.
— Ты, однако же, не краснеешь. Твои душа и тело глубже омута, сестра Клэрис.
Они еще немного побеседовали, и Ричард сказал им про священный сосуд.
— А этот лже-король — всего лишь раскрашенный идол. Его помазали на царство, но елей скоро протухнет, вонь пойдет до небес. — Вздохнув, он опять опустился на каменное сиденье. — Радуют душу мою одни только духовные песнопения, они избавляют меня от мук этой жалкой
Чистым умиротворяющим голосом Клэрис запела:
— Иисусе, смилуйся! Смилуйся, молю Тебя.
Когда они расстались, Ричард негромко напевал молитвенный гимн.
— Смерть его уже стоит на пороге, — шепнула Клэрис Иветте.
Это ее пророчество, как и многие другие, тоже сбылось. Еще она сказала Бриджет, что, если на трон вступает король-нечестивец вроде Болингброка, прочие обязаны поддерживать власть до той поры, пока корону вновь не получит истинный помазанник Божий. Кто эти «прочие», она не уточнила.
— Все, что я ни делала, делалось ради святой Матери-Церкви, — продолжала Клэрис. — Если правители замарали себя перед лицом Господа, значит, королевой должна стать Мария. Мы убедим народ, и он пойдет за нами.
Спустя четыре месяца после их беседы в Тауэре несчастного Ричарда уморили голодом в замке Понтефракт. [118]
Между беседой в Тауэре и коронацией в Вестминстерском аббатстве прошло всего несколько дней, но по городу полетели слухи о многочисленных арестах и заточениях в тюрьмы. Уильяма Эксмью схватили и отправили в изгнание, взяв с него зарок не возвращаться в Англию никогда. Мрачная церемония проходила возле Креста св. Павла: Эксмью стоял босой, в длинной белой рубахе до пят, сжимая в руке большое деревянное распятие. В толпе зевак за происходящим наблюдали Роджер из Уэйра, судебный посыльный Бого и молодой законник Мартин. Со всех сторон слышались издевательские выкрики. Епископский суд предписал Эксмью идти босиком до Дувра, держа перед собою распятие.
118
Замок Понтефракт— старинный каменный замок-крепость в г. Понтефракт, графство Йоркшир; в ходе многочисленных войн был разрушен.
Поодаль от Креста среди прочих вельмож стояли сэр Джеффри де Кали и епископ Лондонский. Уильям Эксмью мельком взглянул на них, затем едва заметно кивнул рыцарю. Этого было достаточно. Мир не знал и никогда не узнает про общество «Доминус». Эксмью исполнил свое предназначение. Тут огласили приговор: «Ты, Уильям Эксмью, не смеешь сойти с главной дороги и более одной ночи провести в одном и том же месте. Твой путь лежит в Дувр; там ты обязан пребывать на берегу. Каждый день ты должен заходить в море по колено, покуда не найдется судно, готовое увезти тебя с нашей земли. Прежде чем ступить на палубу, ты обязан возгласить: «Слушайте! Слушайте! Слушайте! В наказание за мерзкое святотатство, мною совершенное, я, Уильям Эксмью, покидаю землю Англии, чтобы более не возвращаться никогда, разве только с высочайшего дозволения английских королей или их наследников, и да поможет мне Бог и все святые».
Все было исполнено в точности. Правда, когда Уильям Эксмью прибыл во Францию, его тайком отвезли в небольшой замок близ Авиньона, где он и доживал свою жизнь под оком бдительной стражи.
В тот самый день, когда Эксмью покинул Лондон, сэр Майлз Вавасур отправился в паломничество, и это совпадение немало удивило горожан. Вдобавок, по Лондону поползли слухи о тайном сборище еретиков, которое было-де обнаружено и разогнано. Они будто бы называли себя «новыми людьми», но больше о них никто ничего не знал.