Классическая драма Востока

Гуань Хань-цин

О-Кити

А я ждала тебя так долго! Пойдем, пойдем! И по дороге Я все тебе подробно расскажу.

Рассказчик

О-Кити Детей к себе сзывает хлопотливо. Малютку бережно несет она И за руку ведет О-Кику, старшенькую… Долго ль до беды? — Ребенок может затеряться В густой толпе. А средняя — уселась на плечо Отца. Так — вчетвером — они спешат, Протискиваясь сквозь толпу Паломников, В нагорный храм, — Послушать поученье И поклониться статуе святого. Для них весенний день — Веселый праздник… Ёхэй один остался У входа в чайный домик. Всего

разумней было б поспешить Обратно, в город, Не ожидать развязки роковой. Но он еще ошеломлен, Никак прийти в себя не может. К нему подходит Хозяин домика С нахмуренным лицом И бывшие там люди: Пять-шесть зевак.

Хозяин чайного домика

Ты, шалый парень, Уже давно торчишь У моего порога. He понимаю, Чего ты ждешь? Зачем Болтаешься без дела? А ну-ка, Скорей давай отсюда! Иди молиться в храм, Не то — ступай себе обратно в город.

Рассказчик

Он гонит Ёхэя прочь. Но поздно! Снова — крики: "Эй, эй, посторонись!" — Толпа шарахается, расступаясь. Огури Хатия Пешком, со всем эскортом, Обратно возвращается из храма. Испуганный Ёхэй Хотел бы убежать, Но кругом голова пошла… Он — как в дурмане — Понять не может, где же город? В какую сторону ему бежать? И на бегу Врезается в кортеж, И — прямо в головной отряд, Где шествует Мориэмон. Увы, суровый воин Его немедленно заметил, Схватил его, скрутил — И бросил наземь.

Мориэмон.Тогда я пощадил тебя, племянник, потому что мы шли в храм на поклоненье. Но теперь пощады не жди!

Я зарублю тебя!

Рассказчик

И он хватается За рукоять меча. Но княжеский посол Его спокойно окликает.

Огури Хатия

Постой, постой, Мориэмон! По какой причине ты хочешь убить его?

Мориэмон. Да ведь это — тот самый бесстыдный негодяй! Будь он мне чужим, может, я сам попросил бы отпустить ему его вину, даровать ему жизнь. Но его мать — моя родная сестра.

Он — мой племянник, И я не вправе пощадить его. Здесь милосердие не к месту.

Огури Хатия

Но в чем он провинился?

Мориэмон.Как? Разве не ясно? Он — швырнул комок грязи — и замарал вашу одежду, осквернил вашу драгоценную персону.

Огури Хатия.Осквернил? Кого? Меня? Огури Хатия? Что-то я не возьму в толк твоих слов. Взгляни на меня: где на моих одеждах ты видишь хоть каплю грязи?

Мориэмон.Но, господин! Запятнана была ваша прежняя одежда: вы переоделись в другую…

Огури Хатия.Вот именно, вот именно! Я переоделся: значит, нет на мне грязи. Она ведь не прилипла ко мне. Разве не так?

Мориэмон.Господин, вы, конечно, правы. Но ведь и благородный конь ваш был так запятнан грязью, и сам он, и его сбруя, что сейчас его чистят, а вам приходится возвращаться пешком.

Вот этот негодяй Посмел забрызгать грязью И господина, и его коня…

Огури Хатия.Молчи, молчи! Почему, по-твоему, на коня надевают чепрак? А как пишется слово "чепрак"? Двумя знаками: "защита от грязи". Значит, нужна в дороге такая защита? Теперь отвечай, я тебя спрашиваю!

Не было скверны, Не было оскорбленья, — И преступления не было, значит. Единственный позор для самурая, Когда хоть капля грязи упадет На имя чистое его! Да, эту каплю — Не смыть, И не стереть, Ничем не счистить! А этот человек Из низкой черни И все подобные ему В моих глазах Не чище, Чем ил и тина На дне пруда или реки. И, словно лотос, Что подымается Со дна, из тины, Но капли грязи нет На лепестках его, — Так и на имени моем — "Огури Хатия" — Нельзя приметить — Ни одного позорного пятна. Мне безразличен — Этот человек. Приказываю, слышишь Немедля отпусти его!

Мориэмон

Я повинуюсь!

Рассказчик

Он втайне рад приказу господина. И знак дает отряду: "Шаг вперед!" И дружно, в ногу, Кортеж

пускается в обратный путь.

Действие второе

Сцена первая

Улица перед лавкой Каватия.

Второй день пятой луны.

Хор паломников

Гятэй-гятэй-гятэй-гятэй! [339] Харагятэй-харагятэй! Храни нас — храни нас — храни нас, Святой Эн! Сохрани нас от бед, Мы дали обет, мы сдержали обет. Скоро идем! Скоро и дом! Гятэй-гятэй-гятэй-гятэй! Онкоро-онкоро-онкоро! Скоро мы дома будем. Помолимся Будде, Будде, Будде… Молитвы священный восторг… Торг… торг… торг… Благополучия вашей торговле! Рассказчик

339

Гятэй-гятэй… — Пародируются сутры буддийской секты Сингон, в частности "Пранья парамита сутра" (санскр.).

Онкоро — обращение к Будде-целителю. Святой Эн — Эн-но гёдзя.

Благополучно Пройдя далекий путь, Паломники вернулись в город Из странствия к святым местам. Все это люди молодые — Приказчики, Владельцы лавок. Они торгуют разными маслами, И, чтобы шли делишки как по маслу, Они пошли Святыням поклониться. Да, юные торговцы, Конечно, не монахи! Но кое-кто из них Уже не раз Молился в храмах на Святой горе [340] И получил монашеское имя, Что для мирянина Большая честь! Усталые, Они бодрятся напоследок И напевают Для бодрости Обрывки из молитв и заклинаний. Есть среди них — и новички. В благочестивом Усердии они копили Медяк за медяком. Случалось, прятали в кошель Двенадцать монов, Которые велит обычай Пожертвовать На освещенье храма. Так и скопили на далекий путь, И деньги сберегли, Не прокутили, не продули. И вот теперь они идут обратно, И по дороге в раковины дуют, И машут посохами на ходу, Счастливые, Что скоро будут дома! Одежда их — Одежда пилигримов: На шее — четки, На поясе, Висит "косиатэ" — Закатанная в трубку Подстилка меховая Для отдыха. А вместо кошелька Болтается бутылка для воды. И вся толпа На время задержалась Пред лавкою Каватия, Теперь принадлежащей Токубэю.

340

Молился в храмах на Святой горе… — Видимо, имеется в виду гора Кимбусэн. И по дороге в раковины дуют… — Большая раковина — духовой инструмент, применяемый в буддийском богослужении.

Предводитель паломников.Эй, эй! Где ты, Ёхэй? Ты дома? Что ж ты нас не встречаешь? Выходи, дружище, выходи! Мы посетили Святую гору и теперь возвращаемся, набитые святостью по горло! Все наши друзья, видно, узнали, что мы должны вернуться сегодня, — и вышли встретить нас на дороге в Кувадзу [341] ! А вот тебя-то среди них и не было. Да ты что? Уж не заболел ли? А мы — счастливцы — видели удивительные вещи!

Придешь? Мы угостим тебя Рассказами о разных чудесах. Вот чудо первое: Там был один мальчонок, Так лет двенадцати, не старше, Слепой на оба глаза! Но на Святую гору он взошел, Творя великие молитвы, И вот… пока он поклонялся Подвижнику — святому Эну, Внезапно Прозрели оба глаза у него! И он с горы — счастливый! — побежал, Отбросив в сторону ненужный посох. А мы подумали тогда: "Хороший знак! К добру! Знать, этой осенью Пойдут делишки в гору!" Гляди-ка в оба, Не зевай! У мальчугана Глаза не зря открылись: Откроются ворота У рисовых амбаров, кладовых, И цены На рис покатятся, наверно, вниз, Как мальчуган С горы вприпрыжку побежал!

341

Кувадзу— деревня возле буддийского храма Тэннодзи.