Должно быть, друзьяБоятся, что снег не растаял,Зайти не спешат,А слива у хижины горнойБелеет не снегом — цветами.
Перелетные гуси поздней ночью
Ночью весеннейВ тусклом сиянье луныЯ просыпаюсь,—Как тяжело на душе!Крик перелетных гусей…
1883
Кагава Кагэки(1768–1843). — Семнадцатилетним юношей приехав из провинции в Киото, к тридцати Кагэки уже был арбитром поэзии, автором нескольких сборников стихов. Его школа быстро привлекала новых последователей. К концу жизни Кагэки считался непререкаемым авторитетом в вопросах стихосложения, его творчество было принято за образец в кругах столичных поэтов.
Будто под ветромЗыбью подернулся ликРяски болотной —Носится рой светлячковНад бочагами в горах.
Дождь на горной дороге
Да это ведь дождьНачался там, вдалеке!А я-то думал,Просто туман спустилсяС гребня горы Судзука…
В одиночестве смотрю на луну
Мне показалось,Будто один я на светеЛуной любуюсь…Но кто этим дивным сияньемПренебрежет без причины?
Ясная луна над горами
Все сосны в горахУже обрели очертанья,И ветви видныДо самой последней иголки, —Луна осенней ночи…
Зимняя луна
Чудится, словноС неба на землю летятЛунные блестки,—Ночью ложится снегПутнику на рукава.
Гляжу на курильницу для благовоний в виде кошки [1884] , напомнившую мне о поэте Сайгё
В струях душистыхК самому небу несутсяЧаянья наши,Чтобы исчезнуть бесследно…Дым над вершиною Фудзи.
1884
Согласно легенде, сёгун Ёритомо подарил Сайгё серебряное изображение кошки, но поэт бросил его играющим детям как ненужную вещь. См. стих. Сайгё «Стелется по ветру…».
Старец Басё
Пусть я не постигСокровенной глубиныСтарого пруда,Но и нынче
различаюВсплеск в тишине…
Горная вишня
Лунным сияньемЗалита вишня в горах.Вижу, под ветромДрожь по деревьям прошла,—Значит, цветы опадут?!
Окума Котомити(1798–1868). — По примеру многих литераторов того времени, Котомити, сын купца из Фукуока, передал право наследия младшему брату и отправился в Осака изучать изящную словесность. Позже он вернулся на родину, где занялся преподаванием поэтического искусства. Несмотря на то, что стихи его пользовались популярностью, Котомити жил в нищете.
Сверчок в лунном свете
Дремоту прогнав,На небо ночное гляжу —Взошла ли луна?У самой подушки моейО чем-то сверчок верещит.
Муравей
«Вот он, смотрите!» —Мне ребятишки кричат,Да только где там!Не углядеть старикуЭтой букашки в траве.
Старик
Старец столетний,От молодых услыхавПро то, что в миреСнова стряслось что-нибудь,Только смеется в ответ.
Ворота
Вот и сегодняДо дому еле дополз,—Скоро уж, видно,Выйду из этих ворот,Чтобы назад не прийти.
Картина
В мире у меняНичего нет своего —Только, может быть,Эти горы и моря,Что в картину перенес…
В думах о будущей жизни
Мне не нужныНи чины, ни высокие званья.Здесь, на земле,Я б возродиться хотелТем же, кем был до сих пор.
Прибираю садик возле дома бедняка
Много лет я жилВ этом доме бедняком…Никаких хлопот,—Садик, прибранный уже,Подметаю вновь.
Песнь дровосека.Птичий нестройный щебет.Ручья журчанье.Росой омытые травы.Сосны до самого неба…
Из цикла «Радости одиночества»
* * *
Право, приятно,Когда приготовишь, бывает,Тушь да бумагу,—И будто бы сами собойПод кистью ложатся слова.
1886
Татибана Акэми(1811–1868). — Уроженец отдаленной провинции Этидзэн, Акэми в течение нескольких лет изучал классическую японскую литературу в Эдо под руководством выдающегося ученого Мотоори Норинага. Любимой его книгой была «Кокинсю», которой впоследствии Акэми посвятил фундаментальный филологический труд. Поэтическое наследие Акэми весьма обширно, но особый интерес представляет лирический цикл «Радости одиночества».