Классный час
Шрифт:
— Игнорировать, конечно, не должны, — на секунду запнулся инструктор, — но и делать такие сомнительные предложения молодым девушкам не следовало бы.
— А что в этом сомнительного? — решил идти до конца я, — в помывке горячей водой из-под крана?
Жменя зачем-то оглянулся по сторонам, но продолжил весьма уверенно:
— Но они же ведь голыми будут мыться.
— Ну да… не в пальто конечно, — подтвердил этот факт я, — и что тут такого?
— А то тут такого, что вы сможете за ними
— Ай-яй-яй, — сокрушённо покачал головой я, — логика прямо как в анекдоте про тёщу.
— Не знаю такого, — заинтересовался Жменя, — расскажите.
Я выложил ему анекдот про жену, тёщу и суку, он задумчиво выслушал и ответил:
— Не смешно, а скорее грустно. И нецензурные слова учителю не следует употреблять.
— Это «сука» что ли нецензурное слово? — возразил я, — да оно в словаре Ожегова значится, означает самку собаки и больше ничего…
— Плохо вы Ожегова читали, там вторым пунктом за этим словом числится буквально «мерзавец и негодяй» с пометкой «бранное».
— Хорошо, убедили, больше не буду его использовать, — скрепя сердце согласился я.
— Так что же мы будем делать, уважаемый Антон Палыч? — перешёл к итоговым выводам Жменя.
— А какие есть варианты? — ответил я вопросом на вопрос.
— Вариант, собственно, один — заведение на вас персонального дела, разбор на общем собрании школы, а дальше — что коллектив решит.
— И что он обычно решает, коллектив?
— Не берусь утверждать, что будет в вашем конкретном случае, но как правило ничего хорошего обсуждаемому ждать не приходится. Самое лучшее, это неполное служебное соответствие, а в худшее…
— Что же вы остановились, Тимофей Андреич, — захватил наживку я, — и что будет в худшем?
— Будто сами не знаете, увольнение с запретом заниматься педагогической деятельностью.
— Так-так-так… — побарабанил я пальцами по краю стола, — но ведь не бывает же так, что выбирать надо только из одного варианта? Всегда какой-нибудь план Б должен иметься?
— Приятно иметь дело с умным человеком, — улыбнулся Тимофей совсем уже гадостной улыбочкой, — есть и второй вариантик, как вы верно выразились, с номером Б.
— И в чём же он заключается? — подтолкнул его я.
— Вот сами смотрите, Антон Палыч, — передвинул он листок с моим делом к краю стола, — вы человек молодой, подающий, так сказать, надежды и, будем откровенны, симпатичный. Мне лично было бы очень неприятно портить вам жизнь. Как вы смотрите на то, чтобы встретиться как-нибудь вечером и обсудить этот вопрос в неформальной, так сказать, обстановке?
И ухмыльнулся он при этом запредельно уже гадливо… так-так-так, мысленно сказал себе я, а ведь тут мы имеем дело с так называемым сексуал харрасментом, причём в извращённой форме… чёж делать, полушарии, спросил я у своих советчиков, но они ушли на дно и молчали, как рыбки.
— Я вас понял,
— Конечно-конечно, — убрал улыбку с физиономии инструктор, — вот вам мои телефоны, верхний рабочий, нижний домашний. Звоните, но не затягивайте, а то время сейчас сами знаете, какое…
Я поспешил выскочить в коридор, стирая с губ вымученную улыбку, выбрался на улицу Тельмана и подумал, что ой как прав был Веничка Ерофеев, когда писал в своей бессмертной поэме примерно следующее:
«А надо вам заметить, что гомосексуализм в нашей стране изжит хоть и окончательно, но не целиком. Вернее, целиком, но не полностью. А вернее, даже так: целиком и полностью, но не окончательно. У публики ведь что сейчас на уме? Один только гомосексуализм. Ну, еще арабы на уме, Израиль, Голанские высоты, Моше Даян. Ну, а если прогнать Моше Даяна с Голанских высот, а арабов с иудеями примирить — что тогда останется в головах людей? Один только голый гомосексуализм».
— И что дальше делать будем, Антоша? — проснулось моё левое полушарие.
— Откуда я знаю, — огрызнулся я, — но этот Тимоша мне мерзок даже и безотносительно того, что к нетрадиционным сексуальным связям я отношусь очень отрицательно.
— Ну тогда пойдёшь в дворники или в эти… в управдомы — выгонит он тебя из школы, как пить дать выгонит.
— Среди управдомов тоже хорошие люди встречаются, — не очень уверенно ответил я, — правда редко.
— Да и не хочешь ты никуда из школы уходить, верно? — это правое добавило, — привык уже к ней, к домашней собаке, да?
— Значит надо что-то придумать, — логично заключило левое, — что-то такое нестандартное — дать несимметричный ответ, как сейчас в прессе пишут.
— Значит, надо, — вздохнул я, — помощи от вас, я так понимаю, в этом вопросе не дождёшься, брысь обратно на дно вы оба двое… сам всё решу.
— И не затягивай, Антоша, — ехидно заметило на дорожку правое, — а то Тимоша может и обидеться.
— Бог не Тимошка, — твёрдо ответил я, — видит немножко.
Зачем вам складень, пассажир?
Зачем вам складень, пассажир?
Пришёл домой, бухнул на стол свой портфель с контрольными работами, да и сел проверять их с горя. Ну что же, почти половина восьмого-Б класса вполне себе соображала как в геометрии, так и в алгебре, это слегка разбавляло мои горестные раздумья о дальнейшей жизни. А с оставшейся половиной надо работать, да…
Через полчаса примерно после начала проверки зазвонил дверной звонок, мерзким таким дребезжащим тоном… надо бы собраться и поменять его на что-то более благозвучное. А звонящим, как ни удивительно, оказался Вася Дубин, радиолюбитель и сосед по подъезду.