Классный час
Шрифт:
— И точно, — развеселился майор, — почему именно к вам? Правда, капитан? — обратился он за поддержкой ко второму участнику нашей беседы.
— Не могу знать, тщ майор, — ещё более молодцевато выкрикнул тот.
— А я вот могу знать, — продолжил тот, — точнее догадываться… вот показания товарища Жмени, он их продиктовал капитану, когда скорая его в больницу везла…
— Что, кстати, с ним — что-то серьёзное? — спросил я.
— Сотрясение мозга, черепно-мозговая травма, открытая между прочим, — просветил меня он, —
Я проглотил слюну, но сказать ничего не сказал, зато майор сказал:
— Так вот, согласно показаниям Жмени, ударили его в туалете школы номер 160 именно вы, Антон Павлович. В результате чего он упал и ударился головой об унитаз.
— Клевета, — глухо отозвался я, — все мои перемещения по школе с момента прибытия комиссии видела масса народу. Как школьников, так и взрослых. И со Жменей я даже близко не сталкивался… вплоть до визита в туалет конечно — но там он уже лежал с пробитой головой.
— Это мы проверим, конечно, — с лёгкостью согласился майор, — а ещё товарищ Жменя заявил, что вы хотели его принудить к противоестественным сексуальным связям, для чего приглашали в свою квартиру именно позавчера.
— Надеюсь, теперь вы поняли, почему мы забрали вас из школы? Обсуждать такое дело в кругу ваших сослуживцев, это…
— Теперь понял, — монотонно ответил я, — только это всё клевета и нелепые измышления. Свидетелей того, как я его к чему-то принуждал, у вас конечно нет?
— Достаточно одного свидетельства, — меланхолично продолжил майор, — более, чем.
— Жменя лицо заинтересованное, как и я, — на автомате постарался отпихнуться я, — так что его слова против моих, вот и всё, что в этом деле есть.
— Не всё, — возразил майор, — ещё есть потерпевший с проломленной головой в больнице.
— И ни одного доказательства, что это сделал я… когда они появились в школе, я сидел в учительской вместе ещё минимум с пятью преподавателями. А потом пошёл в свой класс готовиться к открытому уроку… знаете, кстати, что это такое?
— Мы в курсе, — подал голос от окна капитан, — не останавливайтесь, Антон Палыч.
— Это хорошо, что вы в курсе… осмотрел класс, при этом присутствовали трое моих учеников, могу фамилии назвать…
— Не надо, потом разберёмся, — ответил майор.
— А тут уже и звонок прозвенел, и я решил сходить в туалет, на всякий случай, в ближайший час ведь туда не попадешь, верно?
Ни подтверждать, ни опровергать это моё заявление никто из этих двоих не стал, поэтому я продолжил.
— А там он и лежал, возле унитаза. Скажите — когда и главное зачем я мог ему врезать?
— Допустим, зачем — это понятно, — прорезался майор, — он вам отказал в интимной близости,
— Что, прямо в школе отказал? — поинтересовался я.
— А что в этом такого… и в школе самое разное случается. А когда — ну допустим непосредственно до момента обнаружения — вы зашли в сортир, а там он, вот у вас и возникла ссора, приведшая к телесным повреждениям. А далее вы попытались состряпать себе алиби со всеми вытекающими…
— Стоп, — пошёл я на решительный шаг. — У меня есть вещественное доказательство, которое не оставит камня на камне от ваших предположений.
— И где оно? И что за доказательство? — одновременно задали мне два вопроса капитан с майором.
— У меня дома, это магнитофонная кассета с записью, — так же одновременно ответил я на оба вопроса.
— Ну что же, тогда прогуляемся к вам домой, Антон Палыч, — хищно ухмыльнулся майор, — надеюсь, что это будет действительно серьёзным доказательством, иначе мы расстроимся. Капитан, — обратился он к нему, — сходишь с ним, тут недалеко. А у меня другие дела есть.
— Слушаюсь, — козырнул капитан и обратился ко мне почти что фамильярно, — ну пошли, Палыч.
Я цепляться за его слова не стал, не такое у меня положение было, а просто встал и вышел из кабинета. Когда мы пересекали наш седьмой микрорайон, капитан запанибратски просвещал меня насчет моего будущего:
— Дела твои, Палыч, очень скверные, это я тебе прямо скажу — если даже никто ничего не докажет насчёт ваших отношений с этим… с Тимофеем, то всё равно же слухи будут гулять такие, что мама не горюй. И работать тебе в школе больше не придётся…
— И какой же выход? — поинтересовался я, — не может же быть, чтобы никакого выхода не было?
— Чистосердечное раскаяние и сотрудничество со следствием, — отвечал он мне с ухмылкой, — вот что тебе поможет.
— И тогда я продолжу работать в школе?
— Тоже вряд ли, но реального срока тебе тогда точно не дадут, условкой отделаешься.
На это я уже ничего отвечать не стал, понял, что бесполезно, а тут мы и к нашему подъезду подошли. А там, как назло, сидел полный выводок кумушек и даже один кум среди них затесался. И они мгновенно зашушукались и начали подмигивать друг другу.
— А что это, Антон Палыч, вы с милицией вместе ходите? — спросила самая смелая кумушка.
Не твоё собачье дело, хотел ответить я, но вовремя спохватился.
— Это товарищ из детской комнаты милиции, — любезно сообщил ей я, — сейчас отдам ему документы по одному ученику.
И мы проследовали дальше.
— Язык у тебя хорошо подвешен, — задумчиво сказал капитан, пока мы поднимались на третий этаж, — мне даже будет жалко закрывать тебя в КПЗ.
— Ну вот мы и пришли, — отпер я дверь, — а вот это самое доказательство, всем доказательствам доказательство. Надеюсь, магнитофон в вашем отделении найдётся?