Клавесин Марии-Антуанетты
Шрифт:
– Одну минутку… – пробормотала Лиза, что-то рисуя на бумажной салфетке. – Может быть, я немного ошиблась…
– Что это вы делаете? – Старыгин с любопытством склонился над ее листком.
– Записываю эту мелодию в более привычном, современном виде, – пояснила девушка. – Вот так…
На салфетке появилась цепочка черных значков.
– Странно… как странно… – бормотала Лиза, набрасывая значки. – Может быть, переписчик просто ошибся? Ну вот, к примеру, разве могли тогда быть такие аккорды – до-ре-соль? Должно
– Как вы сказали? – переспросил Старыгин. – До-ре-соль? Вы не ошибаетесь?
– Почему я должна ошибаться? – недоуменно проговорила Лиза. – Уж в этом-то я разбираюсь. Вы вообще о чем?
– На многих предметах времен Людовика Четырнадцатого ставилась такая надпись – До Ре Соль, сокращение от латинского выражения Donatio Rex Sol, то есть «Даровано Королем-Солнце». Вы же знаете, что так называли приближенные этого великого французского короля, почти семьдесят лет державшего в своих руках абсолютную власть в величайшем католическом государстве Европы! Постойте-ка, может быть, эта нотная запись – вовсе и не нотная запись, а зашифрованное в виде нот тайное послание?
Он уставился на исписанную значками салфетку, а потом смущенно взглянул на Лизу:
– Вы знаете, я, к сожалению, не разбираюсь в нотной грамоте. Для меня это – темный лес. Будьте любезны, запишите для меня все эти значки буквами, так, чтобы я мог попытаться прочесть это письмо. Возможно, тогда мы узнаем, почему оно было спрятано в тайнике.
Лиза взяла еще одну салфетку и быстро перенесла на нее запись в виде понятных Старыгину букв.
Он несколько минут пристально рассматривал их, напряженно наморщив лоб и потирая переносицу. Наконец поднял взгляд и разочарованно вздохнул:
– Полная бессмыслица! То ли я чего-то не понимаю, то ли эта нотная запись не несет никакой осмысленной информации… хотя, постойте-ка! Ведь вы записали ноты и остальные знаки русскими буквами, а клавесин, несомненно, французский, и ссылка на Людовика Четырнадцатого говорит о том же.
Он снова, на этот раз сам, переписал злополучный текст и опять углубился в его изучение.
Лиза с сочувственным интересом наблюдала за тем, как он морщил лоб, пыхтел, сосредоточенно тер переносицу, почесывал кончик носа… все эти действия, по-видимому, должны были стимулировать умственную деятельность.
После нескольких минут такого гримасничанья Старыгин поднял голову и тяжело вздохнул.
– Ну как, до чего вы додумались? – поинтересовалась девушка.
– Чего-то мне не хватает, – признался Старыгин. – Какие-то обрывки слов складываются, но в целом выходит бессмыслица.
– Ну, может быть, здесь и нет никакого послания… – проговорила Лиза, достав из сумочки зеркальце и тюбик помады и поправляя макияж. – Может быть, это действительно всего лишь мелодия.
– Постойте! – воскликнул Старыгин и внезапно вырвал зеркальце
– Что это вы… – начала Лиза возмущенную фразу, но не закончила ее, поскольку поняла, что Старыгин вовсе ее не слушает: он поднес зеркальце к листку с записью и зашевелил губами, как будто что-то читая.
– Вот оно! – проговорил он наконец, возвращая девушке зеркало. – Простейший шифр, как же я не догадался? Каждое слово разбито на две части, первая часть написана справа налево, так что читается в зеркале, а вторая часть записана обычным способом, слева направо!
– И что же вы в результате прочли?
Старыгин произнес чеканную латинскую фразу и тут же перевел ее на русский язык:
– Великое сокровище, святыня первых христианских королей, драгоценность Людовика Святого, реликвия, дарованная Королю-Солнце, хранится…
– Что же вы замолчали? – осведомилась Лиза. – Ведь дальше – самое интересное!
– В том-то и дело, что дальше ничего нет! – с сожалением проговорил Дмитрий Алексеевич. – Дальше надпись кончается, точнее – она оборвана! – И он показал девушке нижний край найденного в тайнике листка.
Действительно, листок был разорван, нижняя его часть отсутствовала.
– Ну вот, так всегда и бывает, – вздохнула Лиза. – Все заканчивается на самом интересном месте!
– Он здесь! – Принцесса Роган схватила молодую королеву за руку и потащила за собой. – Он здесь! Хорошо, что ты пришла!
– У нашей милой принцессы опять видение! – проговорил, не вставая с канапе, маркиз де Водрейль. – Мадам, не пора ли отвести во дворце специальное крыло для призраков?
Не обращая внимания на колкости маркиза, принцесса вела Марию-Антуанетту к двери музыкального салона.
– Он здесь! – повторила она, распахнув дверь и остановившись на пороге.
– Где… – проговорила королева, мягким изгибом русых бровей изображая легкое недовольство.
– Тс-с! – Принцесса Роган поднесла палец к губам. – Неужели ты не видишь?
И тут королева увидела его.
Кардинал сидел на табурете, обитом золоченой испанской кожей, перед резным клавесином. Рукава кардинальского облачения свободно спадали с его красивых смуглых рук. Он был красив той тонкой изысканной красотой, которую приобретают в старости умные и решительные мужчины. И он был так похож на свой портрет – тот самый, что висел в малом кабинете Луи… Острая бородка клинышком, пышные усы, тонкое, выразительное лицо, соединяющее в себе глубокое понимание человеческой природы и умение повелевать…