Клавесин Марии-Антуанетты
Шрифт:
Однако хорошо развитая интуиция подсказывала ей, что не все так просто в этом доме и что они просто обязаны найти тут доказательства совершенных многочисленных преступлений.
В гостиной вовсю шуровали с обыском.
– Отпечатков тут полно, – сообщил Ленской эксперт, – однако сравнить-то нам их не с чем.
В ящике письменного стола обнаружились документы на дом и на машину. Из них следовало, что владельца этого имущества зовут Филимонов Андрей Владимирович. Ни паспорта, ни водительских прав не оказалось, очевидно, хозяин дома носил их с собой. Не было также никаких фотографий, писем и хоть чего-нибудь,
Один из бойцов потоптался возле стойки с компакт-дисками, повернул ее, отодвинул от стены.
– Опаньки! – Из тайника вывалился пистолет. – «Глок»! – с уважением сказал боец. – Солидная вещь, мечта профессионала. Почти полностью изготовлен из полимеров. Непростой человек наш хозяин!
«И снова никаких доказательств, – с тоской подумала Ленская, – ну, «глок», ну, профессиональное оружие, и что с того? Он же женщин не из пистолета убивает, а шнурком шелковым душит. Минуточку, а где же сова? Перышко же можно сравнить, мне та девица из лаборатории говорила…»
– Пробьем по базе данных, – оживился эксперт при виде «глока», – может, что и получим.
Майор Ленская вышла из дома и огляделась. В отдалении стояло строение – не то сарай, не то ангар – с добротными дверями, крепкими стенами и маленькими окнами.
«Если это не совешник, то я уж и не знаю, что делать!» – мысленно вздохнула Ленская и поманила одного из своих расторопных подчиненных, вроде бы без дела прогуливавшегося во дворе. Второй пока остался в машине.
Замок на сарае открыли быстро – молодой человек с рысьими глазами тоже был не промах. В крошечном предбаннике было чисто, возле стены аккуратно стояли новые тапочки на резиновом ходу. За дверью слышалось уханье и шелест крыльев.
– Беспокоятся, – усмехнулась Ленская, – думают, хозяин пришел, кормить будет. Похоже, он и правда сюда явится, не бросит своих птичек.
Она не стала переобувать тапочки, просто вытерла ноги о коврик и потянула на себя дверь.
В просторном полутемном помещении жили совы. Шесть больших клеток, по три с каждой стороны, в каждой клетке сидела крупная птица с круглой головой и крепким крючковатым клювом. Ленская вспомнила лекцию симпатичного старичка, заведующего отделом птиц в Зоологическом музее, и без труда определила, что перед ней две серых неясыти, сыч, сова-сплюшка, ушастый филин и молодая белая полярная сова, из-за которой они и явились сюда.
Сова выглядела превосходно – чувствовалось, что хозяин любит птиц и прекрасно разбирается в вопросах их содержания. Ленская подошла к клетке. Сова сидела тихо, держа голову неподвижно, и равнодушно посматривала на майора полуприкрытыми круглыми глазами.
– Совушка-сова, большая голова… – прошептала Ленская, заметив на полу клетки маленькое белое перышко, похожее на то, что носила она на анализ в лабораторию.
Напарник осторожно открыл клетку, а сам встал с другой стороны и тихонько постучал пальцами по прутьям. Очевидно, сова подумала, что возле ее клетки ошивается наглая мышь. Только отличная реакция спасла молодого человека от мощных когтей и удара крючковатым клювом. Ленская едва успела вытащить перышко.
Больше в совешнике было нечего делать. Птицы проводили их разочарованным уханьем.
Выходя, Ленская споткнулась о коврик. Поясницу
– Осторожнее надо, Александра Павловна, – сказал он, заботливо поддерживая начальницу.
Ленская ничего не ответила: она уставилась на пол, где под сбившимся ковриком просматривался люк, ведущий в подвал.
Подчиненный хорошо знал такой взгляд своей начальницы. Ни слова не говоря, он сбросил коврик и потянул на себя кольцо люка.
Снизу не тянуло ни затхлостью, ни застарелой гнилью. Подвал был сухой и чистый, воздух свежий, все в этом доме было сделано добротно и на совесть. Молодой человек ловко скользнул вниз, бесшумно и быстро. Очевидно, своими рысьими глазами он прекрасно видел в темноте, потому что без труда обнаружил выключатель и принял внизу Ленскую, осторожно спускавшуюся с лестницы с закушенной губой – снова дала себя знать поясница.
На первый взгляд в подвальном помещении не было ничего особенного. Там стояли пылесос, пластмассовое ведро и швабра. Еще бумажный мешок с опилками, метелочка и скребок для чистки клеток, а также имелись ватные рукавицы – совы бывают очень недовольны, когда их беспокоят не вовремя.
– Ну что, поднимаемся? – спросил напарник. – Вроде бы ничего тут нет для нас интересного.
– Подожди! – отрывисто сказала Ленская, крутя головой, как та сова, и прижав руки к груди: сердце ее внезапно сильно заколотилось от волнения. Все остальные органы чувств и тела майора работали отлично, даже боль в пояснице куда-то исчезла.
Помещение подвала было явно меньше просторного совешника. Это было неудивительно, Ленскую насторожило другое. У противоположной от входа стены стоял буфет – старый, рассохшийся, с поломанными, перекосившимися ящиками. Буфет этот никак не подходил ко всей обстановке дома и хозяйственных строений. Тут все было такое добротное, надежное, новое и чистое, везде царил абсолютный порядок, и буфет был тут явно лишний. Тем более что он был пуст – Ленская осторожно открыла дверцы и проверила.
Подчиненный понял ее взгляд и попытался сдвинуть подозрительный буфет с места. Это удалось ему с большим трудом, очевидно, хозяин был человек сильный.
Интуиция, как обычно, не подвела майора Ленскую: за буфетом просматривалась небольшая дверца. Тут появился второй молодой человек с рысьими глазами, и быстрыми движениями парни вдвоем живо отодвинули буфет.
– Не подходите, Александра Павловна, если он там что-то важное прячет, вполне возможно, что эта дверь заминирована от нежданных гостей.
– Нет, – решительно сказала Ленская, – тогда и совы на воздух взлетят, а он ими рисковать не стал бы.
В замке обнаружилась секретка – тонкий волосок, в остальном дверь открылась легко.
Крошечное помещение было похоже на фотолабораторию – оборудование, стол с лампой. А на стене…
– Мама дорогая! – не удержался кто-то. – Ни фига себе! Это что ж такое делается?!
Вся стена была увешана фотографиями различных людей. Были тут мужчины и женщины разного возраста и общественного положения, и объединяло их только одно: все лица были, вне всякого сомнения, мертвыми. Кто-то задушен, кто-то – с аккуратной дырочкой во лбу, одно лицо все в крови, так что не видно, кто там – мужчина или женщина, ясно только, что мертвый.