Клетчатая зебра
Шрифт:
Людмила Николаевна вытерла слезы, выступившие от кашля.
Я нашла момент подходящим и задала вопрос:
– Кольцо у вас отняла дилер фирмы «Фрим»?
Она кивнула. Я не скрыла своего удивления:
– Но почему вы не заявили в милицию? Были свидетели, ваши сотрудницы Катя и Оля. Девушки видели, как вы убежали, а коробейница рванула следом.
Вдова Вадима Петровича прижала ладони к щекам.
– Та тетка сказала: «Немедленно верните мне кольцо. Оно не ваше, являлось семейной ценностью, принадлежало другой женщине, и теперь это единственная память о ней. Вы пособница убийцы».
– И
– Нет, не так, – прошептала Людмила Николаевна. – Я увидела у нее на левом запястье уродливый шрам и сразу сообразила: ко мне явилась Алена, дочь Светланы, она хочет получить семейную реликвию назад. Больше-то никто не знал о драгоценности! Но я же за нее заплатила, выполнила все просьбы сообщницы маньяка, а Вадим Петрович костьми лег, чтобы Алене сменили документы и отдали ее родственнице… Вот я и побежала! Но меня никто не бил. Да, та женщина меня догнала, схватила за плечи, стала говорить про какого-то мальчика, чью жизнь она спасает. Я ничего не понимала, просто сунула ей в руку перстень и понеслась от нее как угорелая. Споткнулась, упала лицом на скамейку, расшиблась. А вы правда вернете мне перстень?
Глава 24
Я почти не помню, как оказалась в своей машине. В голове, словно чугунные шары, перекатывались мысли. Вера никогда не рассказывала мне ни о своих детских годах, ни о школьной поре. Она вообще не любила воспоминаний. Савельева всегда повторяла:
– Прошлого уже нет, будущее еще не наступило, давайте наслаждаться здесь и сейчас. Какой смысл рыться на заваленном старьем чердаке, когда можно выйти в сад и восторгаться цветущими растениями?
Я слышала, что родители Астаховой погибли на пожаре. Девочку подняла на ноги тетя, теперь покойная. И у Верушки на левом запястье есть некрасивый рубец. Подруга несколько раз обращалась к врачу, но ей сказали: «Если хотите привести руку в порядок, потребуется операция, ее делают под местным наркозом». Вера испугалась и оставила все как есть.
К хирургу подруга ходила много лет назад, а сейчас, наверное, придуманы другие методики, чтобы сгладить косметический недостаток, но Савельева приняла решение забыть об отметине. Однажды я бесцеремонно спросила:
– Где ты поранилась?
Вера замялась:
– Так, детская глупость.
– Резала вены от несчастной любви? – предположила я.
В ответ последовала неадекватная реакция.
– Я никогда не возьму в руки бритву! – заорала всегда спокойная Астахова. – Чего пристала?
Я, пораженная неожиданной грубостью, промямлила какие-то извинения и умчалась домой. На следующий день Вера пришла ко мне с повинной головой.
– Дашута, прости! – забормотала она, стоя на пороге. – В детстве мы с приятелями полезли в чужой сад нарвать яблок. И нас застал хозяин, все убежали, а мне не повезло, я упала и наткнулась на колючую проволоку. Кровь хлестала фонтаном. Меня даже никто не отругал за попытку воровства, так взрослые перепугались. В деревне имелся медпункт, местная фельдшерица наложила швы, да, видно, плохо обработала рану, началось нагноение. Мама отвезла меня
Я обняла подругу.
– Это ты меня прости, я проявила хамское любопытство!
И мы с Верочкой забыли о мимолетной размолвке, но сейчас я тряслась в ознобе, сопоставляя факты, казавшиеся мне ранее незначительными. У Савельевой нет детских фотографий. Ни одной! В ее доме отсутствуют и снимки ее покойных родителей. Ира ничего не знала о своих дедушках и бабушках. Ладно Андрей – он воспитывался в приюте и при всем желании не мог ничего рассказать о своих предках, его мать отказалась от сына сразу после родов. Но Вера! Она-то счастливо жила до десяти лет в хорошей семье. Почему же ничего не говорила о своих родственниках? И я не помню, чтобы Вера ездила к ним на кладбище.
Теперь посмотрим на проблему с другой стороны. Олимпиада Борисовна, пустившая в квартиру своей соседки Зинаиды Семеновны некоего Кима Ефимовича, является матерью Валентины Палкиной, одной из жертв маньяка Фурыкина и его жены Светланы. Если предположить…
Мне стало душно. Я опустила боковое стекло машины и поняла, что воздух исчез не только в салоне, на улице тоже нечем дышать. Как же быть? И тут я вспомнила. Год назад, делая мне массаж от радикулита, Андрей показал точку на мизинце и сказал:
– Если вдруг ты станешь терять сознание, моментально воткни сюда зубочистку, иголку, булавку, любой острый предмет, который попадется на глаза. В крайнем случае укуси себя за палец.
И сейчас я вцепилась зубами в руку, ощутила резкую боль, но в голове просветлело. Савельев прав – наше тело сложный механизм, люди пока мало знают о нем. Ну почему, чтобы прогнать дурноту, надо цапнуть свой мизинец, а не коленку?
Я подняла стекло, завела мотор, включила кондиционер на полную мощность и вернулась к своим размышлениям.
Ким Ефимович никакой не экстрасенс, он, скорее всего, актер, который был кем-то нанят для того, чтобы отомстить Вере. Что плохого сделала моя подруга? Она была дочерью маньяков, убивших многих детей. Кто-то из родственников узнал, что Вера Савельева, ранее Астахова, первые десять лет своей жизни прожила под именем Алена Фурыкина, и решил ее наказать. За что? Алена ведь не причастна к преступлениям. А за то, что живет счастливо и обеспеченно с мужем и дочерью. Не надо искать другого повода, одного этого для безутешного родителя хватит.
Злоумышленник не стал действовать наобум, он дотошно изучил биографию Веры, узнал о смерти Сережи и придумал дьявольский план: пообещал ей вернуть мальчика. Более того, продемонстрировал ребенка матери, довел несчастную до высшей точки психического напряжения, а потом убил Ирину. Теперь Вере предстоит жить, зная: Сережа не вернется, а Ирина умерла из-за того, что мать согласилась на условие колдуна: пусть кто-то скончается, чтобы малыш ожил.
Я схватилась за руль. Поехать к Андрею и сообщить ему правду? Но Верушка, вероятно, не открыла мужу семейной тайны, Савельев ничего не слышал о Фурыкине, я не имею права выдавать чужие секреты.