Клетка бесприютности
Шрифт:
– Почти приехали, – я поставил его на ноги на эскалаторе, но предусмотрительно не отпускал руки, зная, что он мог ломануться вперед. Ребенок – без царя в голове.
Лимит слов у двухгодовалого детеныша закончился, и он внимательно следил за черными перилами, поднимавшимися чуть быстрее эскалатора. Мы вышли на свежий воздух, и я опять подхватил сына на руки, чтобы ускориться. В общагу – за шоколадку и обворожительную улыбку – комендантша пустила без лишних вопросов. Она наверняка уже была наслышана про предстоящую пьянку и делала вид, что
Воняло куревом с начала коридора, и по мере приближения к комнате запах только усиливался. Шум – тоже. Галдеж и громкий, визгливый смех девчонок слышался у самых туалетов и продолжался до комнаты.
– Игорек! – из-за двери, чуть не дав Вадику по лбу, выскочил Виталька с зажатой сигаретой в зубах, порядком пьяный. – Ну наконец-то! Заждались! Нашел, куда мелочь твою пристроить, давай.
Он протянул руки к Вадику, и тот вроде даже сам подался к Виталику, но я дернул его назад. Виталька был откровенно пьян, от него несло куревом, и отдавать ему в руки свою двухлетку казалось небезопасным.
– Показывай, куда пристроить.
Виталик отвел меня в соседнюю комнату, видать, ее обитатели уже заливали водкой глаза на Дне рождения сынка академика, и постели стояли заправленными и свободными. Вадик скромно присел на одну из них, потянул покрывало. За стенкой шумели, но я не сомневался в привыкшем к алкогольным дебошам сыне – он точно сможет уснуть.
– Скоро вернусь, – я сухо чмокнул его в лоб. – Ты тут полежи. Если будет страшно, стучись в комнату напротив. Но лучше засыпай, договорились?
Вадик нехотя скорчился.
– Ладно, – наконец согласился он и, скинув кроссовочки, забрался под покрывало.
Он промяукал еще что-то на своем, на детском, но я опять не смог разобрать. Особо и не пытался. Виталька уже нетерпеливо толкался у двери, переминался с ноги на ногу и то и дело шикал «Игорь» мне в спину. Сын закрыл глазки, и только тогда я поднялся, направляясь к выходу. Виталька всучил мне в руки пластиковый прозрачный стаканчик, наполненный резко пахнущей водкой. Мы чокнулись. Выпили. Он смешно скривился, но совсем слабо – порция сорокоградусной явно была далеко не первой.
– Мы тебе подарок приготовили.
Машинка болталась в обычном пластиковом пакете без особой упаковки. Я мельком видел подаренные Виталику коробки, и мой сюрприз на том фоне выглядел невзрачно и бледновато. Но я все равно его вручил.
– Коллекционная. Еще старые отцовские запасы. Ты всякий антиквариат любишь, надеюсь, к сердцу придется, – я нервно сгибал и разгибал пальцы, пока Виталик доставал машинку из пакета. На его лице застыло немое изумление: брови вздернулись, а рот чуть округлился, как у ребенка.
– Ты б знал, сколько она стоит… – пробормотал он. – Блядь, Игореха, это лучший подарок! Без слов!
Он стиснул меня в объятиях, а я начинал понимать, почему мать запрятала их так далеко – догадки о большой стоимости машинок подтвердил и Виталька. Похлопав его по спине в ответ, я выпутался из объятий. Он
Мы вышли в накуренный коридор. Комендантша явно делала вид, что не слышала нашей гулянки, потому что иначе давно была бы здесь.
– Две тыщи рублей делают чудеса, – пояснил Виталик, когда я спросил об этом. – Не парься. Пошли бухать?
– Пошли, – легко согласился я.
– Тебя там Дашка заждалась.
Выходя из комнаты, я нервно вспоминал, кто такая Дашка, но на ум никто так и не пришел. Только когда на шею кинулась девчонка с соседней группы, прыгнувшая со мной в койку первого сентября, я ее признал.
Дрожжевой запах пива перебивал терпкую вонь водки, судя по мокрым пятнам на ковре, здесь уже точно не раз опрокинули стаканчики. Народу набилось непозволительно много для такой маленькой комнатки – даже присесть было негде. Кое-как я пробился к окну, втиснулся у подоконника и приоткрыл деревянную форточку. Свежий воздух приятно ударил в нос, и я жадно глотнул прохлады – от духоты, толпы и жары спина уже стала влажной, а я, казалось бы, только зашел.
– За Витальку! – то и дело слышался нестройный хор, и я каждый раз опрокидывал водку в себя, а кто-то – каждый раз разные – подливал мне в пластиковый стаканчик еще.
Меня сложно было напоить: во-первых, я знал меру; во-вторых, живя с буйным отцом-алкоголиком, никогда не допускал состояния выше критической отметки; и в-третьих, меня с трудом брало спиртное, словно антиоксиданты автоматически вводились в организм и противодействовали зеленому змею.
Судя по тому, что Вадик не пытался пробиться в эту пьяную толпу, он действительно уснул – или притворялся, решив не беспокоить отца. Я тоже к нему не ходил, боясь разбудить и завершить свой праздник досрочно.
– Нос-то чего повесил?
Дашка даже говорила не по-настоящему, а картинно, как персонажи, и вздернутый забавный кончик нома только больше заставлял ее считать героиней анимационной мультипликации.
– Не повесил, – я опрокинул еще стаканчик. – Толпа просто. Народу в комнатке три на три слишком много.
– Виталька популярный, – Даша встала рядом, потеснив пацаненка из параллельной группы, и я пожалел, что он оказался таким мягким, уступив ей место. – Хочешь, уйдем отсюда?
– Мы на празднике, – напомнил я. – Пошли-ка лучше к имениннику.
Я не хотел оставаться с ней наедине. Она почему-то – непонятно и для меня! – решила, что у нас может что-то получиться. Ее не пугал Вадик, вернее, она о нем даже не вспоминала, вероятно подумав, что благодаря игнорированию проблема молодого отцовства может рассосаться сама собой. Ее не пугало даже то, что я с трудом вспоминал ее имя, типично распространенное, не выделяющее ее среди остальных. Она настырно сжимала мою ладонь, и мне не хотелось ее обижать, но я все-таки вытянул пальцы из цепкого захвата маленькой руки.