Клетка из костей
Шрифт:
И эта реакция Гласса… Как-то на него не похоже. Может, ему не понравилось, что Фил воспользовался своими полномочиями? Но что же делать, Фил заранее согласовал это с ним, упомянув Дона по имени, и Гласс дал добро. Возможно, он не ожидал, что появление Дона будет обставлено столь торжественно.
«Подумаю об этом позже», — решил Фил и продолжил:
— Итак, вернемся к делу. Анни, как дела у мальчика?
Анни встала.
— Да, насчет мальчика… Боюсь, на это уйдет много времени. — Она заглянула в свой блокнот. — К нему приходил детский психолог. —
— Давайте сначала выслушаем ваши впечатления, констебль Хэпберн, — возразил Гласс, — а до тонкостей дело еще дойдет.
Анни нерешительно покосилась на Марину, но та ободряюще улыбнулась ей и пожала плечами. Дескать, извиняться не за что. Анни продолжила уже не так робко:
— Так вот, доктор Уба вызвала детского психолога. Но первой с ребенком поговорила Марина.
Это был сигнал Марине.
Фил понимал, что она делает, и почувствовал прилив гордости за свою команду.
— Да, — сказала Марина, не вставая, — я попыталась с ним поговорить. Ребенку нанесли крайне серьезную психологическую травму. Очень, очень серьезную. Он провел там — или в подобном месте — очень много времени. И насколько я поняла, он был там не один.
Тишина.
Марина продолжила:
— Он постоянно вспоминал о матери. Беспокоился о ней. Хотел ее увидеть.
— Что вполне естественно, — перебил ее Гласс.
Марина, даже не удостоив его взглядом, продолжила:
— Да, но у меня сложилось впечатление, что их держали взаперти вместе.
— Мы обработали списки пропавших без вести, — вмешалась Джейн. — Безрезультатно. Под описание нашего мальчика никто не подходит. Начали спрашивать по детским домам и социальным службам, но тоже пока ничего.
— Ребенок какое-то время пробудет в больнице, — сказала Анни. — Он очень слаб, с ним работают специалисты. Будем надеяться, он сможет дать нам хоть какую-то подсказку. К тому же готовы его анализы. — Она тяжело вздохнула. — Степень истощения у него примерно как у детей стран третьего мира, а в таких условиях микробы живут припеваючи. Его накачали антибиотиками. Где бы он ни провел все это время, мы нашли его в удручающем состоянии.
По ее дрожащему голосу Фил понял, что Анни искренне переживает. И неудивительно. На ее месте растрогался бы любой, кто обладает хоть зачатками человечности.
— Также готовы предварительные результаты экспертизы ДНК, — сказала она. — Никаких совпадений. Даже приблизительных. Как будто его… нет. Но поскольку мы не знаем, кто он и как там оказался, придется исходить из посыла, что для кого-то он важен. Возле его палаты дежурят круглосуточно.
— Спасибо, Анни.
— И еще. — Она достала фотографию и положила ее на стол. — Мы заметили у него на стопе нечто вроде шрама. Даже, скорее, клейма.
— Что? — не поверил своим ушам Микки. — Клейма? Как на скотине?
— Похоже на то, — с грустью подтвердила Анни. — Я поискала, не было ли трупов с похожими отметинами, но пока безрезультатно.
— Криминалисты с нами еще
Когда Фил взглянул на нее, она подпрыгнула, словно от удара. Трещина у нее на сердце стала еще на волосок глубже.
— Расскажи нам, пожалуйста, что ты думаешь о месте преступления.
Марина встала, не сводя глаз с рапорта. Фил был признателен ей за это. Он понимал, что все присутствующие чувствуют напряжение между ними. Понимал, что все следят за ними, ловят каждое их слово, но отнюдь не из профессионального интереса.
— Большинство из вас и так знает, что находилось в подвале: клетка, инструменты, цветы. Лично я особое внимание уделила кабалистическим знакам на стене. Думаю, когда мы поймем, что они означают, это приблизит нас к разгадке.
Гласс кивнул.
— Все указывает на то, что это своего рода календарь. Жизненный цикл, цикл развития… Эту же версию подтверждает и наличие цветов. Похоже, на календаре отмечены дни солнцестояния. Кстати говоря, скоро будет равноденствие. Если это так, то мальчик имеет огромное значение. Он входит в планы, связанные с этим событием.
— Ты имеешь в виду некое жертвоприношение? — уточнил Микки.
Марина пожала плечами.
— Я не хочу строить гипотезы, но это не исключено. Мальчик как будто дожидался чего-то в своей темнице. Думаю, клетка из костей была временным пристанищем, а раньше его держали в другом месте. Туда же его переместили исключительно для проведения ритуала. Опять же букеты. Цвета подобраны не случайно: красный, синий, желтый. Я полагаю, что они обозначают телесные выделения: синий и красный — это кровь, желтый — моча, коричневый — цвет распада, гнили. Об этом выделении можете судить сами.
Никто не засмеялся.
— Но почему именно там? — спросил Микки. — Почему они выбрали именно это место?
— Не знаю. Должно быть, оно особенно важно для человека, который собирался этот ритуал исполнить. Но я практически уверена, что, забрав мальчика, мы предотвратили убийство.
Молчание.
— А он может попытаться снова его похитить? — спросила Анни.
— Вероятность высока. Как я уже сказала, равноденствие, если его, конечно, интересует именно оно, начнется совсем скоро. Возможно, он попытается найти другого ребенка. У нас остается сегодня и завтра. Я считаю, что он будет действовать в этом интервале.
— Но где? — Снова вопрос от Микки.
— Вот этого я не знаю. У него наверняка есть надежное укрытие. И опять-таки не случайное. Подвал был подготовлен к ритуалу, и это тоже для него немаловажно. На приготовления, должно быть, ушло много времени. Все оставшееся время он будет искать новое место и подготавливать его.
— И искать нашего мальчика? — спросил Микки.
— Или какого-нибудь другого.
И снова тишина.
— Да, и еще кое-что. — Все внимательно ее слушали. — Это не первый случай. Равноденствие происходит четыре раза в год. И, сами понимаете, ежегодно.