Клевета
Шрифт:
— Воды, милорд, — хрипло сказала Эрин. — Нам нужна горячая вода!
— Сейчас вы ее получите, — Гай оставил каюту и вышел на палубу, с наслаждением вдыхая чистый морской воздух. Это было прямо-таки счастьем — глоток свежего воздуха. Капитан подсчитывал ночной ущерб; к его величайшему удивлению, были сломаны всего два рангоута. На сочувствие пассажирам у него не хватало времени, поэтому коку было приказано растопить в кубрике жаровню, а Гай дал распоряжение своему смертельно бледному слуге дождаться, пока согреется вода и затем отнести ее в каюту леди Магдален. Гай сел под тент
Примерно через час его вывел из полудремы чей-то тихий голос. Обернувшись, он увидел Эрин, все еще бледную и дрожащую после пережитого кошмара.
— Ну? — Этот короткий возглас звучал сурово, почти грубо: Гай был на взводе и уже не мог себя сдержать.
— У миледи выкидыш, милорд, — сказала Эрин.
— Я опасался худшего. Как себя чувствует леди Магдален?
— Кровотечение замедлилось, милорд, и я не сомневаюсь, что она выздоровеет. Но она очень слаба.
Золотистое сияние вплелось в серый свет утра, море бездумно-летаргически плескалось после прошедшего шторма. Потеря ребенка — серьезный удар по планам Ланкастера. Однако в тот момент Гаю де Жерве было не до этих планов.
— Сейчас спущусь вниз и посмотрю, как она.
Магдален лежала в полотняной сорочке на чистых простынях, ее бледное лицо почти сливалось с подушкой, но дыхание стало ровным. Он встал над ней, заслонив собой мертвенно-серый свет, сочившийся из иллюминатора, и она открыла глаза.
— Милорд?
— Да, это я, — он взял ее руку. — Скоро тебе полегчает, девочка моя. Все это такая ерунда!
Ее пальцы слабо сжали его ладонь. После ужасных событий этой ночи между ними возникла какая-то новая тесная связь, но смысла ее Магдален пока что не понимала.
— Боюсь, что герцог сочтет это вовсе не ерундой, — прошептала она, голосом, осипнувшим от криков и стонов. — Этот ребенок должен был закрепить права Плантагенетов на земли де Брессов.
— Эти права и без того достаточно крепкие, — пожал плечами де Жерве. — Ты полноправная наследница земель своего мужа, — и ты из рода Плантагенетов.
— Да, наверное, вы правы, милорд, — ее глаза закрылись. Магдален слишком долго пришлось привыкать к мысли о рождении ребенка, но сейчас она испытывала не более чем разочарование. В конце концов… выкидыш — дело обычное. — Такое чувство, будто я не спала целую вечность.
— Тогда спи, — он наклонился и губами коснулся ее лба. Кожа была по-прежнему холодной, но уже не липкой, и он облегченно вздохнул. Потеряв Гвендолин, он не мог лишиться теперь и ее. Мысль эта явилась непроизвольно.
На шестой день плавания, в полдень, небольшая флотилия медленно вошла в гавань Кале. Гай отправил на берег своего оруженосца, чтобы тот подыскал жилье, а сам занялся тем, что попытался выяснить ущерб, нанесенный штормом. В результате паники, охватившей обезумевших лошадей, пять из них переломали себе ноги. Два конюха получили повреждения при попытке обуздать животных. Весь экипаж и пассажиры были изнурены после десяти часов сильнейшей морской болезни. Сходить с такой командой на берег казалось весьма рискованно.
Вернулся оруженосец. Он сообщил, что самое ближайшее
Гай нахмурился; они не успеют преодолеть такое расстояние до наступления темноты. Правда, Магдален полностью пришла в себя. Выкидыш произошел в самом начале беременности, а потому не сопровождался осложнениями, а молодость и крепкий организм позволили девушке быстро восстановить силы. Но после той штормовой ночи она еще ни разу не выходила из своей каюты, и в любом случае Гаю не хотелось утомлять ее столь дальней поездкой по плохо мощеным дорогам в шаткой повозке.
— Прихвати с собой служанок леди Магдален и отправляйся на самый большой из здешних постоялых дворов, — приказал он оруженосцу. — Снимите для леди отдельную комнату, и пусть служанки хорошенько ее приготовят; у них должны быть с собой белье и портьеры. Потом отыщешь жилье для меня — все равно какое.
Остальные должны были позаботиться о себе сами. Они могли снять жилье у местных жителей — с согласия или без него, а кто не хотел, мог разбить палатки на побережье.
Спустившись вниз, он обнаружил, что Магдален сидит на койке совершенно одетая. Она расчесывала волосы, но, когда он вошел, отложила гребень в сторону. Улыбка осветила ее лицо.
— Мы покидаем этот гадкий корабль? Надеюсь, мне никогда больше не придется плавать по морю?
— Боюсь, что придется, — улыбнулся в ответ Гай. Они не задавали друг другу вопросов; новые отношения, возникшие между ними, не требовали никаких вопросов. — Поднимись, я отнесу тебя на палубу.
Он поднял ее, руки девушки просто и естественно обвились вокруг его шеи, а голова легла ему на плечо.
— Я, разумеется, могла бы и сама прогуляться, но так мне гораздо приятнее.
В голосе ее звучали кокетливость, а в глазах, направленных на него, плясали огоньки. Гай почувствовал, как по его телу пробежала сладостная дрожь, но, сдержав себя, он сурово сказал:
— Магдален, меня совершенно не интересует, что тебе приятно, а что нет.
— А мне кажется, интересует, — тихо сказала она, и нежность ее голоса подействовала на Гая пьяняще и отравляюще одновременно. Прежде чем он успел что-либо сказать, она крепко схватила его голову и страстно приникла к его губам. Исчезло все, осталась теплая влага ее рта, округлость тела, грудь, прижавшаяся к нему. Ее губы имели медовый привкус, от кожи шел сладкий запах парного молока, тело было младенчески мягким и нежным, но в нем пульсировала страсть пробудившейся женственности.
Пожалуй, он позволил этому мгновению затянуться, заняв подчиненную роль в странном и волнующем союзе, сложившемся между ними. Она увлекала его в опасную близость, это был поцелуй, в котором человек тонет, и не имевший ничего общего с теми поцелуями, которые Гай получал от других женщин.
И все же он отшвырнул ее на полку, как прокаженную.
— Ради Христа, Магдален! Какой дьявол вселился в тебя? — он провел рукой по волосам, потом невольно дотронулся до своих подрагивающих губ. Ты же не свободная женщина. Неужели ты способна совершить прелюбодеяние? Это же смертный грех.