Клевета

Фэйзер Джейн

Магдален вспыхнула при упоминании о человеке, от которого, как она считала, исходили все ее неприятности. С тех пор, как капеллан замка с его не в меру рьяной заботой о душах обитателей замка взял за правило присматривать за воспитанием девочки, она не раз становилась жертвой его неумеренного рвения.

— Ты не прочь поозорничать при случае, не так ли, милое дитя? — подмигнув ей, спросил лорд де Жерве.

Магдален в замешательстве опустила глаза: этот допрос с пристрастием сделал ее центром внимания всего зала.

Рыцарь вновь

засмеялся.

— Ладно, не отвечай, — успокоил он ее и, взяв лорда Беллера под руку, отвел его в сторону. Там, уже без тени улыбки, спросил:

— Известно ей что-нибудь о цели моего визита в замок?

Беллер отрицательно покачал головой и вновь нахмурился.

— Мне показалось, что лучше не сбивать ее с толку такими вестями. У девочки богатая фантазия и склонность к неожиданным поступкам, и лучше… Лучше, если она не будет настроена заранее против того, что ее ожидает. Я считал своим долгом не создавать раньше времени трудностей в этом деле.

— Вы совершенно правы, — де Жерве потер в раздумье подбородок и повернулся, чтобы еще раз взглянуть на девочку, смущенно стоявшую рядом с теткой. — Она ничего не знает?.. У нее нет никаких подозрений или предположений?

Беллер вновь покачал головой.

— Она считает меня своим отцом.

— А мать?

— Магдален известно лишь то, что ее мать умерла при родах. При той любознательности, которая ей присуща, она проявляет неестественно мало интереса к этому вопросу, — ответил Беллер и поймал себя на том, что опять употребил это ненавистное слово.

— Вам было нелегко все это время? — Голубые глаза де Жерве неожиданно засветились пониманием.

— Да, пожалуй что, нелегко, — на мгновение задумавшись, сказал Беллер. — Мы сделали все, что в наших силах, но она выросла девочкой со странностями, не буду от вас скрывать. Тут я оказался бессилен. Отец Клемент говорит, что мы слишком снисходительны, и нужно было проявить больше решительности, чтобы вырвать эту душу из объятий дьявола.

Он горестно склонил голову, потом продолжил:

— Но я не убежден, что качества, которые меня в ней смущают — это нечто греховное, — он вновь задумался, словно хотел сказать что-то еще, но не решался.

— Так что вас все-таки смущает? — мягко спросил де Жерве.

Беллер пожал плечами.

— Сам час ее рождения был проклят, и она не может не нести на себе отпечатка этого.

Гай де Жерве нахмурился. Едва ли он мог полностью отмести сказанное Беллером, и, поскольку его планы в отношении девочки были полностью твердо определены, лучше быть заранее готовым к возможности проявления того пагубного, что могли заложить в девочке обстоятельства ее появления на свет.

— Я хотел бы поговорить с ней наедине, если вы не возражаете, — сказал он. — Мне хочется уже сейчас получить представление о ее характере. Мы не можем задерживаться здесь слишком долго, и лучше всего сразу решить наше дело и исполнить все необходимые формальности.

— Вы имеете в виду помолвку?

— Да,

у меня есть доверенность на ее совершение, и хотелось бы, чтобы помолвка состоялась сегодня же вечером.

— После вечерни, — кивнул в знак согласия лорд Беллер. — Вы сами поставите ее в известность?

— Если вы не против… — де Жерве учтиво улыбнулся.

— Я совершенно не претендую на эту роль. Какая разница, кто ей об этом скажет — вы или я?

Де Жерве поклонился и вернулся к господам, стоявшим возле камина.

— Магдален, лорд де Жерве желает побеседовать с тобой с глазу на глаз, — сказал лорд Беллер, подойдя к девочке и взяв ее за руку. — Не распускай язык и слушай его очень внимательно.

Когда лорд Беллер подвел ее к де Жерве, Магдален вопрошающе взглянула на рыцаря испуганно-удивленными глазами. Что за дело было этому блестящему господину до нее?

«Блестящий господин» церемонно поклонился, и в его глазах можно было увидеть не только искрящееся веселье, но и нечто большее.

— Не окажете ли вы мне честь составить общество для короткого разговора, леди Магдален?

Взволнованная Магдален торопливо сделала реверанс.

— Разумеется, сэр, если вам угодно, сэр!

Она не глядя приняла предложенную руку, и они, церемонно ступая, вышли из зала на улицу, прямо в промозглое февральское утро.

— Не побеседовать ли нам в каком-нибудь помещении, там, где можно укрыться от ветра? — предложил рыцарь.

— Как вам будет угодно, сэр — ответила его дама со смирением, которое из ее уст звучало слишком уж неправдоподобно.

Де Жерве взглянул на нее сверху вниз.

— Но вам это будет угодно, мадемуазель? Она подняла голову и встретила его взгляд.

— По правде говоря, сэр, я бы предпочла прогуляться по крепостной стене. Знаете, одной мне запрещают бывать там, но в вашем обществе… — она не закончила фразу, но ее оживленное личико объяснило ему все.

— Если вы не боитесь ветра, мы именно так и поступим, — он учтиво пропустил ее вперед и они направились к каменной лестнице, ведущей на стену.

Они забрались наверх и тут же оказались на пронизывающем, зябком ветру. Но Магдален, одетая в тяжелое и плотное бархатное платье поверх нижнего шерстяного, холода не ощущала. Она сразу же поспешила к парапету и, перегнувшись, стала смотреть на темный лес, убегающий в сумрачную даль.

— У нас уже три месяца не было никаких набегов, — сообщила она, и де Жерве готов был поклясться, что услышал в ее голосе сожаление.

— Вы говорите об этом словно бы с тоской, — заметил он и подошел к скамье, вырубленной в камне парапета.

Она ответила, как ему показалось, с усмешкой:

— В конце концов так интересно, когда что-нибудь случается!

От ее неловкости не осталось и следа. Подумав об этом, де Жерве сел и жестом пригласил девочку располагаться рядом.

Магдален неприязненно посмотрела на твердую каменную поверхность скамьи.