Клей

Уэлш Ирвин

– Ну что ж, девушки, коли так сложилось, проработаем ситуацию? Нас было двое на двое, но одного мы отослали, такая асимметрия мне по душе!

Они посмотрели на меня, потом друг на друга и медленно, но уверенно начали раздеваться. Ну и ночку мы себе устроили!

Проснулся я посреди ночи и стал тихонько разглядывать угомонившихся шлюшек. Вид спящей девушки может ввести в заблуждение: во сне они как будто приобретают невинность, подтвердить которую поутру не в состоянии. Почему, какого хера? Сон, сучки, это бессознательно состояние.

Любой владелец похоронной конторы за полчаса сделал бы из Чарли Мэнсона «мирно усопшего».

Я оделся и вышел в зябкую ночь. Чувство вины и одиночества прибило, как никогда раньше. Мне ужасно хотелось увидеть Вив. Но сначала придётся избавиться от ненужных запахов и соков.

Конкуренция

С виду хата и впрямсь берётся на раз-два. Алек, надо отдать должное мудиле тряпичному, через ограду перемахнул у всего честного люда на глазах. Мне это никогда не удавалось. Только если Белка-шпион меня подсаживал.

– Это полностью изолированный дом, палисадник спереди и сзади, сбоку аллея к воротам гаража. С улицы дорожки не видно из-за кустов и свисающих ветвей деревьев, – объяснил Алек, как опытный риэлтер. Только на риэлтера ни фига он не похож, доложу я вам.

Проехавшись пару раз мимо, я вышел и открыл чёрные деревянные ворота, чтобы Алек подъехал на вэне прямо к дому. Я заценил дорогие, с двойным остеклением двери, выходившие в патио позади дома. Из кухни в боковой проулок вела простая стеклянная дверь. Хозяни, пиздец, придурок.

Алек подрулил на колымаге мордой к дому, мудило, так что в случае шухера нам придётся выезжать задом. Ни фига. Старый пёс, косячит, сука, собственных правил не соблюдает. Я постучал пальцем в окно вэна и зашипел:

– Не забывай об отступлении, Алек, не забывай.

Он стал неуклюже разворачиваться и съехал с дорожки. Когда мы уже заехали и закрыли ворота, я засёк, что прямо на улице припаркован старый синий микрик, весь побитый, хуже нашего. Его как будто бросили, во всяком случае, на полицейскую машину наблюдения он совсем не похож. Ежели её бросили, тоже ничего хорошего, значит, какая-нибудь дотошная сука может настучать, и тогда за развалюхой приедут на эвакуаторе.

Фатор риска подскочил как следует.

Алек вышел из вэна и стрёмно так посмотрел на стеклянную дверь в кухню. Мы подошли поближе, и тут я увидел причину его беспокойства – одна из панелей была разбита вдребезги.

– Что за на хуй? – прошептал он, – мне это не нравится. Давай-ка залезай в машину, съябываем!

Ни фига.

– Какого хуя… какая-то сука хочет очистить нашу хату! Пойдём-ка разберёмся!

Мы открыли дверь и на цыпочках вошли в тёмную кухню. Я хрустнул ботинком по осколкам. Мы пошли по кафельному полу, и тут раздался такой жуткий грохот, что я чуть не обосрался. Я понял, что это Алек рухнул на жопу.

– Что за хуйня… процедил я сквозь темень неуклюжему алкашу.

– Я подскользнулся, – простонал он.

Вонь – пиздец, такая едкая, что беднягу Алека стало тошнить.

Я уже подумал, что нас решили подставить, но тут понял, что кто-то насрал прямо на пол и на кале Алек и подскользнулся.

– Засранцы, мать их… – только успевал вставить Алек меж порывами. Блевотина расплескалась по кафелю.

Тут прямо перед нами в дверном проёме я увидел фигуру. Сталь сверкнула лунным отблеском, и я смекнул, что в руке у него перо. Молодой пацан, лет восемнадцать, приссал, дрожит весь, помахивает пером на вытянутой руке.

– Чего вам надо? Денни! – просипел он, обернувшись к лестнице.

Алек встал и, указывая на пацанёнка, завёл:

– Это ты тут насрал, пиздёныш ты эдакий?

– Ну… да… и давай снова ножом махать. – Вы кто такие!

Так. Пора разобраться.

– Опусти перо, сучонок, а то мне придётся сделать это за тебя, и тогда я воткну его в твою грязную сраку.

Я его предупредил. И он понял, что я не шучу. Я сделал шаг. Он отступил.

Тут за ним, дрожа, потея, подволакивая ноги, появился некто.

– Терри, – просипел он. – Терри Лоусон… хуй ли ты здесь делаешь, котяра?

– Спад… ебать мой хуй, вот так история. Это наша тема, старик, мы эту хату не один месяц выпасали!

Это Мерфи, Спад Мерфи, из Лейта.

– Но мы-то, типа, первые сюда пришли, – настаивал он.

Я завертел головой.

– Прости, дружище, ничего личного, но мы слишком долго пасли этот дом, чтобы рисковать делом из-за двух наркотов грёбаных. Придётся подвинуться…

– Не наркот я!... – выпалил молодой.

– Зато на пол срёшь! Грязная твать! Животное! – заорал Алек, тыкая в пятно на «харрингтоновской» куртке.

– Парень первый раз на деле, Алек, – вписался Спад.

– Надо же, никогда бы не подумал, – сказаля, качая головой. – Туто нынче с персоналом, старина?

Спад прикрыл лицо и вытер лоб рукавом куртки. Бедняга, что-то он совсем сдал.

– Нынче всё не слава богу… – Он посмотрел на меня. – Слушай, придётся как-то делиться…

Я взглянул на Алека. Мы знаем, что скоро надо будет съябывать. Хуй ли тут тусоваться. Молодой без перчаток, а у Спада дурацкие рабочие рукавицы, в которых всё равно ни фига не унесёшь. Хватит с них компакт-дисков, по пабам сливать.

– Ладно, можете взять си-ди.

– Да, у него большая фонотека. – Спад пошёл на попятный. – И ещё видео…

Я прошёлся по хате. Спад совсем опустился, тупой наркот. Голли подтусовывал с его дружком – Мэтти Кониелом. Я ему говорил, чтоб он с ними не якшался. Наркотам нельзя доверять, а уж работать с ними – ни в коем случае. Какие есть правила – всё нарушили. Начиналось всё чин чинарём, но довольно быренько всё схуебилось. Мы пошли на второй этаж, и на лестнице я догнал Спада. Да, наркотам доверять нельзя, и Спад тому живо доказательство. Чувак из их тусы кинул его и всех своих дружков. Они сбывали в Лондоне крупную партию герыча, и тот срулил со всеми бабками.