Клей

Уэлш Ирвин

Споры об этом домушники ведут с ветхозаветных времён.

– Некоторые считают, что это проявление классовой войны. Типа, вот вы сколько нажили, зато мы вас сделали, суки. Но я так считаю, что это скорее обмен информацией.

У молодого опять ебло скривилось. Да уж, на НАСА в области дизайна ему никогда не работать – железная истина.

– Ну это, как оставлять что-то взамен того, что взял. Вот, например, не любим мы подавать нищим на улице, даже если бабок у нас полно. Считается, что транзакция, в ходе которой один

даёт, другой получает, не может принести удовлетворение. Меня, впрочем, это никогда не парило, коль скоро я был на месте получаетеля. В общем, да, есть такое мнение.

Чувак закивал, но по не му видно – не понял.

– Ну хочется тебе оставить небольшой презент, свою визитную карточку, – объяснил я, изобразив звук пердежа.

Малой засмеялся – вот это его уровень.

– Вот что я тебе скажу, приятель. Тебе надо подумать над диетой. Если хочешь остаться в игре, ешь поменьше грубой пищи и чуть больше жележа. И постарайся перейти со светлого на «гиннес».

– Точно, – сказал он с таким видом, будто это действительно может серьёзно помочь в карьерном росте.

Алек, пошатываясь, подошёл к вэну с мешком, оттянутым под весом бутылок. Я подхватил старого бомжа и попытася запихнуть его на переднее сиденье «транзита» - за руль. Не так-то просто это ему даётся, и в мешок он вцепился так, будто тот полон королевский драгоценностей. Наконец забрался.

– Может, я поведу? – спросил я, он-то уже в нули.

– Не-не, я в порядке…

Я зашустрил: захлопнул задние двери вэна и отпёр ворота. Малой сначала стоял смотрел на всё это. А потом спрашивает:

– А как же мы со Спадом? Когда подскочить за долей?

Ну и придурок. Я рассмеялся, сел в машину и взял с торпеды «Дейли рекорд» недельной давности.

– Ты кто по знаку зодиака?

– Он вылупился и говорит:

– Э… Стрелец…

– Так, Стрелец, – говорю и делаю вид, будто ищу в газете. – Активность Урана принесёт вам благополучие, особенно если вы прислушаетесь в советам более опытных коллег по работе… такие дела, приятель. А вот ещё: вложения в компакт-диски и видеокассеты принесут вам наибольшую выгоду в текущий период, а сбыт этих товаров по окраинным пабам за наличную валюту – наиболее успешное и ненапряжное занятие.

– Э…

– В газете написано, что ваша доля всё ещё в доме. Видео и всё остальное – это же целое состояние! Не говоря уже о си-ди.

– Но… – запнулся он.

– Мы же сами себе глотки режем, приятель! Весь товар, – я кивнул на багажное отделение, – нам же придётся его где-то прятать. Нас могут выследить. Мы берём на себя все риски. В следующий раз, когда увидимся, я угощу тебя кружкой пива и закуской, за то, что ты нам помог.

– Но…

– Никаких «но», приятель. Пойди покидай компакты и видео и поторопись, а то вам пиздец!

Он постоял минуту, подумал и поплёлся назад. А мы рванули по дорожке на улицу.

– Придурки, – засмеялся я.

Алек

дыхнул на меня, несёт от него даже хуже, чем обычно.

Вэн этот чем-то напоминает Алека. Он хоть и полон всякого добра, но сам хрипит и на ладан дышит. Алек повернул слишком резко, и сзади что-то затрещало, значит, не так уж мы всё хорошо запаковали, как мне казалось.

– Ебать мой хуй, Алек, езжай помедленнее или пересдай на права! Не хватало нам копов на хвосте. Соберись!

Это его, похоже, немного протрезвило, но когда мы въехали в промзону, он погнал по обочине, и сзади опять что-то хрустнуло.

На этот раз я решил ничего не говорить. Белки у него пожелтели – и это нехороший знак. Теперь он в любой момент может начать отмахиваться от воображамемых демонов. Мы добрались до склада, заехали внуть и разгрузили товар. Таскал-то всё преимущественно я, а Алек стонал и потел и проблевлася дважды. Все стеллажи заставлены до потолка, как на сладе уценённых товаров.

– У нас почти не осталось места, Алек, надо будет что постарее отвезти в Пизбо.

– У него магаз забит до отказу, – сказал Алек, усевшись на большой «маршалловский» комбик.

Как меня всё это подзаебало.

– Это просто смешно, Алек, получается, что мы работаем только для того, чтоб оплатить аренду склада, до отказа забитого товаром, который мы даже не можем сбыть.

– Проблема в том, Терри, – Алек закашлялся, – что теперь, если электротехнику держать полгода, то потом её никто не хочет покупать… она устаревает… товар обесценивается… новые технологи, всё такое…

– Я знаю, но свежий товар по магазам распихивать нельзя, копам нужно будет проследить путь всего лишь одной вещицы, кто-нибудь запаникует, расколется, и тогда нам хана.

– … всё меняется… устаревает… технологии…

Считается, что люди стучат либо по злобе, из подлости, либо из личной выгоды – но это всё миф. Может, это и верно, когда речь о крупных преступлениях или, наоборот, о бедняках, которые из сил выбиваются, чтобы как-то скрасить свой быт, и какой-нибудь мерзкий ублюдок всё им портит. Для таких, как мы – главная опасность в тупоголовых уродах, которые сдают чисто по дурости. Сами того не желая, они распускают язык в пабе, а в комнате для допросов садятся на измену. Опытному копу расколоть таких не сложно.

– … всё меняется… товар устаревает… очень быстро… худо дело… – вещал Алек, – а будет ещё хуже…

Это точно. Когда свяжешься с ни на что не годным алканом, в этом можешь быть уверен на все сто.

КАРЛ ЮАРТ Ч.1

Ich bin ein Ebinburgher

Вся туса в сборе: я, Джус Терри, Голли и Билли Биррелл, только при сборке произошёл какой-то сбой. Мы приехали в Мюнхен на Октоберфест, но вскоре нам пришлось удалиться с поля празднеств, потому что ситуация стала развиваться вопреки намеченному плану.