Клеймённые
Шрифт:
— О, да! — довольно повторил очень вдохновенно с чувством будто испытал как минимум первый за сегодня оргазм. Две девушки, скромно шедшие по асфальтовой дорожке, невольно обернулись, разглядывая меня. Не удержался, подмигнул ближайшей к себе. Та чуть улыбнулась, но неловко отвернулась (еще бы я поймал ее за подглядыванием).
Ладно...опустил руки, не будем смущать невинных девушек. Ну и где этот бесполезный придурок? Посмотрел на часы на руке.
Опаздывал, не люблю опаздывающих, заставлю пешком до Питера бежать.
— Гектор! — а
Голос запыхавшийся и глаза серые, почти серебристые отдавали блеском, дышал часто, как ишак после определенного процесса. Стальная серьга блестела в ухе, как у бабы, и раздражала. Жаль член себе не проколол. Ухо проколол, ноздрю проколол и ходил вечно в черных жилетках и джинсах.
— Слушай, ты реально чмо! — заметил я, разглядывая друга. На пятнадцатилетнего юношу похож, он промелировал волосы. Руку ему жал и даже поддерживал его локоть, но смотрел с кривой улыбкой, давая понять, что не в восторге от него. Словно трогал сейчас протухший помидор, к которому было отвратительно прикасаться.
— Чё это? — взвизгнул друг, как нервная беременная женщина, и вытащил руку. — Я нормально выгляжу и нравлюсь дамам!
Друг поправил волосы на затылке, пару прядок волос. На что я отметил опять:
— Ну да... привлекателен девочкам от десяти до пятнадцати.... Забыли! — отмахнулся от дальнейшего разговора. Встал, опершись спиной на зеркальное окно-стену здания.
— Мы разве не торопимся?— поинтересовался Андрюха, также приняв расслабленную позу возле здания.
Вопрос проигнорировал.
Оба молча рассматривали дорожку и жителей округа мелькающих мимо нас, ручеек-муравейник людей. Они нас не замечали, собственно, меня тоже мало интересовали.
Напротив нас оживленная, четырёхполосная дорога, по бокам припаркованы машины, а еще дальше огромная площадь с каруселями для детей.
День в самом разгаре. А на фоне на всю улицу были слышны звуки музыки для поддержания боевого, людского духа среди рабочей недели.
А ничего песенка! Щелкнул пальцами правой руки, а потом левой руки, итак по очереди, одновременно сделал плавную волну плечами справа-налево.
Пропел очень длинно и нудно, прям как чудак из песни что-то про страстный пожар. Бесил собственный голос, но петь девочкам на ушки самое то. Скулить умел отлично, спасибо маме в хор в детстве отдавала.
— Гектор! — скривился Андрюха, всплеснул руками и отвернулся, не желая видеть.
Я отсоединил лопатки от стены и отошел чуть вперед, чтобы другу было за меня стыдно. Я еще и танцевать умею. Встал посередине дороги, где мелькали прохожие.
Вновь пропел, медленно, с чувством, будто отдавили яйца, как минимум:
«Мы будем... утопать... в этой... любвииии»
Сделал волну бедром, цепь теперь звякнула по заклепкам джинсов, еще больше привлекая внимание. Рядом кто-то остановился, что я увидел боковым зрением. Поднял глаза на друга,
А я продолжил. Скрестил ноги и сделал резкий поворот вокруг своей оси, цепь вслед за мной закрутила пируэт. Пальцем поманил друга и вновь запел с придыханием:
«Я буду нежным...ко мне иди»
Андрюха чисто физически попытался сплющиться в мокрое пятно на стене позади себя, раза в два уменьшиться по размерам. Не помогало. Я продолжал манить его к себе на радость толпе. Ритм движений отлично чувствовал, очень помогало в сексе. Хороший танцор — хороший любовник.
Дверь из здания приоткрылась и оттуда вышла жирная туша Кабана.
— Гектор! Ты опять балду гоняешь? Я не сомневался, — пренебрежительно окинул меня взглядом: отметил, что я стоял, не приплясывал, только плечами продолжал то влево вправо покачивать и пальцами выбивал ритм ладони. Словно аплодировал.
— А то Кабан! — громко выкрикнул. — Люблю балду гонять!
Руку отсоединил, резко наклонил и элегантно провел рукой по воздуху, сделав низкий поклон прежде всего его красотке, с пухлыми красными губками, которая стояла сзади него и периодически окидывала мои бедрами заинтересованными взглядами. А еще мужиков озабоченными называли.
Эх, женщины.
Пока гвардия Кабана проходила мимо и рассматривала меня пренебрежительно, будто перед ними щенок валялся на дороге, а они думали пнуть или не пнуть? Заскулит или нет с просьбой о помощи.
А музыка продолжала играть на фоне, эта попсовая позорная песня, а я продолжал легко перетаптываться с ноги на ногу, будто танцевал.
Прошло около тридцати секунд. Песня завершилась с последним звонким аккордом и я руки выставил в разные стороны и пальцами сделал взмах резкий, будто направлял допустим, силу в воздух. Я, к сожалению, такого не умел, как Клейменные.
Зато умел так! Стоял в это позе: ноги перекрещены, руки в разные стороны, возвышался над многими людьми, голову покорно склонил вниз на асфальт, рассматривая неровные камушки под ногами. Громкие аплодисменты, особенно от женщин услышал, видел бабульку с палочкой, которая стояла неподалеку с внучкой и смотрела на концерт в моем исполнении.
Море оваций для нас с другом. С улыбкой обернулся на каждого, молча кивая, что рад одобрению.
Раз...
Кивнул очередной тетеньке на ее загадочный взгляд. Завлекающий.
Два...
Девушка кажется лет двадцати приблизилась с подружкой явно с целью познакомиться.
Три...
Бух! Бах! Шах и мат! Кто последний смеется, Кабан?
Девушки испуганно вскинулись, пригнули голову в ожидании, что сейчас небо взорвалось только что и грянет вниз нам на головы. Ломая и убивая под своей тяжестью. Две девицы успели за меня спрятаться и вцепиться в руки. Толпа вскрикнула после повторного длительного звука сработавших сигнализаций и вновь звука разрывающего пространство.