Клеймо дьявола
Шрифт:
— Хорошо, что ты пришла, — сказал Лапидиус. — Он показал на красноватую массу. — Сейчас я тебе покажу лечебную мазь, которую надо будет втирать.
Она подошла, сунула палец в тигель и поднесла его к носу:
— Пахнет хлевом.
— Жир овечьей шерсти дает мази нужную консистенцию.
— И им вылечишь э… сифилис?
— Нет, это обеспечит hydrargyrium, то есть ртуть. — Лапидиус про себя добавил: «Если на то будет воля Божья», а вслух сказал: — Она способствует выделению дурных соков сифилиса.
— И долго ждать?
— Вынь палец из сосуда, — строго велел Лапидиус. —
— Так сколько надо времени? Почему вы не говорите?
— Ты не поняла, что я говорил в камере пыток? Двадцать дней.
— Двадцать дней?
— Совершенно верно. — Лапидиус подумал, что лучше всего будет сразу поговорить с Фрей Зеклер начистоту. — Эти двадцать дней ты проведешь в жаровой камере и будешь непрерывно потеть. Как вол в ярме.
— Господи Иисусе! — впервые Лапидиус увидел ее потерянной. — Двадцать дней потеть? В жаровой камере?
Как внезапно Фрея Зеклер потеряла самообладание, так же быстро и справилась с приступом отчаяния. Она решительно выпятила подбородок.
— Ба! Тоже мне, напугали! Двадцать дней в этой камере все лучше, чем двадцать дней в темнице.
Лапидиус не отвечал. Он не был уверен.
— А где эта камера? Она большая? Что в ней?
— Жаровая камера находится в верхнем этаже моего дома. Там нет мебели, для этого она слишком мала. Она такая маленькая, что в ней можно только лежать.
— Господи Иисусе! Тогда уж лучше в тюрьме!
— Тебе надо выбирать не между тюремной и жаровой камерами, а между жизнью и смертью.
Это прозвучало жестче, чем Лапидиус того хотел. Она поджала губы и уставилась на свои завязанные пальцы.
— Ну, не так уж все страшно, — помолчав, продолжал Лапидиус. — И все-таки не буду от тебя скрывать, сифилис коварен, как раненый кабан. Никто не знает, когда и как он нападет. Точно о сифилисе никто не знает, потому что он появился лишь несколько десятилетий назад. Поначалу он убивал больных всего за несколько месяцев — они умирали, пуская слюни, парализованные, в помраченном разуме. Потом он стал действовать иначе и все большее удовольствие находил в том, чтобы уничтожать свои жертвы медленно. Могут пройти годы, но под конец победит все-таки он. Правда, должен заметить, лишь в том случае, если человек сдается без боя. Ты будешь бороться?
Фрея оторвала взгляд от пальцев и посмотрела на Лапидиуса зелеными глазами.
— Ты будешь бороться?
— Да, — сказала она спустя время, которое Лапидиусу показалось вечностью. — А что мне еще делать? Я не хочу умирать.
— Рад это слышать. Видишь печь у стены?
— Ту красную?
— Да. Это атанор, источник тепла для алхимика. В нем никогда не гаснет огонь, который и даст нам жар для твоего лечения. — Он подошел к печи и показал рукой вверх. — От атанора внутри стены идет дымоход, а рядом с ним тепловой канал. В чердачном помещении непосредственно к нему примыкает жаровая камера. Так вот, ты будешь лежать в ней и все время сильно потеть.
Фрея окинула его внимательным взглядом.
— Ты, наверное, сейчас боишься, что это время тебе покажется вечностью, но посмотри сюда. Это отверстие в стене возле моей постели — отвод от теплового канала. В жаровой камере есть похожее отверстие. Через них можно переговариваться.
— Покажите мне эту камеру.
Лапидиус пошел вперед по скрипучей деревянной лестнице. Тусклый свет
— К сожалению, я не располагаю жаровой камерой, какая предписана медициной. В конце концов, я не врач и не цирюльник. Но думаю, что и эта подойдет.
— Но это всего лишь шкаф, перевернутый с ног на голову!
— Да, единственное помещение в доме, которое годится для наших целей.
— Но там даже сесть нельзя! Только лежать, как… как в гробу!
— Знаю. — Лапидиус постарался, чтобы его голос прозвучал безучастно. — Только для лечения сифилиса сидеть и не требуется. Ты будешь лежать за этой дверцей. На соломенном тюфяке. Голой, весь курс лечения. Втирания и все другое, что требуется, будет делать Марта по моим указаниям. Она же будет приносить тебе питье, в том объеме, которое необходимо, чтобы не умереть от жажды. Если возникнет необходимость, можешь позвать меня или Марту через дыру здесь, сбоку, — он показал на отверстие теплового канала. — А кроме этого, я велю прорубить в дверце окошечко, чтобы поступало немного света. Но лучше, если большую часть времени ты будешь спать.
Фрея Зеклер едва приметно покачала головой.
— Господь мне свидетель, я не хочу умирать! Но… смогу ли я… не знаю.
— Ты должна. Что такое три недели по сравнению с целой жизнью, которую ты можешь себе спасти!
Девушка ничего не ответила и снова заглянула в жаровую камеру.
— Там пауки! — с отвращением воскликнула она. — Если там пауки, дело не пойдет. Я их боюсь. Как только представлю, что сплю, а они спускаются мне на лицо…
— Я скажу Марте, чтобы она их каждый день сметала. Поверь, когда начнется лечение, тебе будет не до пауков. Подумай о главном: пока ты лечишься от сифилиса, я могу попытаться досконально выяснить, кто и в чем тебя обвиняет, и, возможно, снять с тебя обвинения. Если нам повезет, все в конце концов прояснится, и ты покинешь город свободной женщиной.
— Повезет? — Фрея стрельнула в него своими зелеными глазами. — Мне всю жизнь не везло.
Вечером Марта втерла в кожу Зеклер серосодержащий препарат против гнойников, а потом обильно смазала ее ртутной мазью. По словам Марты, пациентка не без колебаний полезла в жаровую камеру, но потом безропотно сносила все процедуры. После них Марта, как было велено, тщательно вымыла руки колодезной водой.
— Она спит? — спросил Лапидиус, когда служанка вошла в его лабораторию.
— Не, хозяин, щё нет, сказыват, пить хотса, токо не знаю, давать аль нет?
— Ты все сделала правильно, Марта, — похвалил Лапидиус. — Если ты со всем управилась, можешь идти спать.
— Спасибочки, хозяин. До завтрева, хозяин.
— Спокойной ночи.
Лапидиус испытал облегчение. Первый шаг был сделан. Фрея Зеклер по своей воле залезла в жаровую камеру. Но он хорошо знал по собственному опыту: рано или поздно она захочет покинуть свою тюрьму, а этому надо помешать. Он взял кружку и быстро подмешал в воду снотворное. Потом с сальной свечой в одной руке и кружкой в другой поднялся на верхний этаж.