Клеймо Солнца. Том 2
Шрифт:
— Здесь находится Нимфея, или Кувшинка — не просто развлекательный центр, но невероятное творение человека, место, где каждый может прикоснуться к природе и отдохнуть по-настоящему.
Камера пролетает над десятиэтажным зданием с обширной смотровой площадкой наверху.
— Связь с природой, умиротворение и гармония позволяют жителям плодотворно работать на благо всей станции. Третье крыло подарило Эпицентру многих трудолюбивых профессионалов.
Я хочу шепнуть, что именно здесь находимся и мы, но голос продолжает рассказывать:
— Смена времён года стала для Четвёртого крыла самым важным фактором,
С высоты птичьего полёта видно массивы лесов, сады и теплицы, изредка сменяющиеся на небольшие поселения, а потом — на обширные угодья.
— Вполне ожидаемо, что именно жёлтый цвет стал символом этого крыла, а его стихией — земля. Самое крупное поселение получило название Город Солнца. Всем известно, что жители Четвёртого крыла, оказавшись не самыми рассудительными гражданами Тальпы, своим неповиновением и бунтами подвергали серьёзному риску и себя, и других, нанесли непоправимый урон всей станции, однако, несмотря ни на что, как заботливый отец, Эпицентр продолжает поддерживать в нём жизнь и восполнить потери. Однако до сих пор Четвёртое крыло остаётся в изоляции, в целях безопасности всей Тальпы и её жителей.
На экране снова появляется синий круг в зелёном обрамлении, похожем на венок с вплетённой золотой лентой, раскрытыми ладонями и красной бабочкой над ними.
— Красный, синий, зелёный и жёлтый — цвета крыльев объединяет символ всей станции. Только вместе мы поддерживаем и улучшаем жизнь. Только вместе боремся ради человечества и его будущего.
Звучит торжественный, немного оглушающий гимн, наваливающийся, как падающие с горы булыжники, и я замечаю, что Габриэллу начинает бить крупная дрожь. На её лице не остаётся и намёка на румянец, а глаза, хотя и смотрят на меня, вдруг кажутся растерянными и пустыми.
Я протягиваю к девушке руки и крепко обхватываю её плечи, чувствуя, как они сотрясаются от молчаливых рыданий, а потом вдруг ослабевают, словно Габриэлла потеряет сознание. Моё сердце ныло всё это время, но сейчас начинает болезненно колоть, пока я смотрю на то, как в моих руках землянка корчится от судорог и стонет, явно испытывая боль, источник которой остаётся для меня невидим и неизвестен.
Я поспешно укладываю девушку на кресло, придерживая, чтобы она не упала, поспешно снимаю с неё кроссовки, касаюсь стоп в основании пальцев и надавливаю на них в противоположную сторону. Габриэлла издаёт жалобный стон, но судороги вдруг прекращаются, и я слышу, как землянка облегчённо выдыхает. Наливаю стакан воды и помогаю землянке подняться, чтобы она могла попить. Проходит некоторое время, прежде чем её дыхание выравнивается, и только тогда я решаюсь задать вопрос:
— Что ты почувствовала?
— Многое, чего здесь не заметили мои глаза. Я ощущала упадок, болезнь и боль… Видела мужчину, у которого один глаз блестел… красным светом. Я не встречала такого прежде…
По моей спине пробегает холодок. Я замираю перед девушкой, опираясь о кресло рукой, словно у меня может начаться такой же припадок, как только что был у Габриэллы. А может быть, даже более серьёзный.
Взгляд девушки пронизывает меня, когда она тихо просит:
— Расскажи мне всё, как есть. О каждом крыле. Потому что то, что я видела, — это только часть правды.
С
— Я должен уйти, — признаюсь я и, увидев настороженность на лице Габриэллы, добавляю поспешно: — Но я сдержу обещание! В следующий раз я отвечу на все твои вопросы. И ты тоже не забывай о своём обещании, — говорю я со значимостью, — а пока полежи, — прошу я, и девушка медленно кивает.
У меня больше нет причин здесь задерживаться, но совсем не хочется оставлять её одну.
— В следующий раз я исцелю твоё сердце, что бы ни говорил, — решительно произносит Габриэлла, вызывая у меня вымученную улыбку.
Вероятно, это уже не понадобится, но я соглашаюсь:
— Договорились.
* * *
Не помню, когда дверь в кабинет Оутинса была приоткрыта. Тем более, в тот момент, когда он с кем-то ведёт беседу. Перед кабинетом находится небольшая комната, и зайти в неё без ведома Ньюта невозможно. Поэтому его стремление плотно закрывать дверь своего кабинета прежде, чем что-нибудь произнести, наверняка могло бы показаться постороннему, мягко скажем, излишним. Но сейчас дверь открыта почти наполовину, словно в спешке её кто-то небрежно толкнул. И это наталкивает на мысль, что сегодня у моего начальника важный гость, который не отличается повышенной тревожностью.
У меня есть пропуск, и, оказавшись прямо перед кабинетом, я замираю в растерянности, с любопытством прислушиваясь к голосам.
— Ему становится хуже, — почти рычит Оутинс. — Ты хочешь угробить парня? И что будешь делать потом? Как объяснишь его отцу, что случилось с младшим сыном? А если к этому подключатся динаты станции? Генри! — добавляет Ньют после затянувшейся паузы, и только тогда Бронсон откликается.
— Я не настолько глуп, чтобы погубить его, — огрызается собеседник. — Необходимо лишь припугнуть, не более.
— Припугнуть? — повторяет Ньют грозно, и я начинаю волноваться, не слишком ли он дерзит Бронсону. — Если бы он хотел сдать тебя, то уже воспользовался бы возможностью. А вот ты…
Уровень напряжённости в голосе повышается, и я стремительно захожу в комнату, пока Оутинс не подставился из-за меня ещё ощутимее. Как только я встречаюсь с ним взглядом, то понимаю, что моему эффектному появлению он не слишком рад, а вот генерал — напротив. Обернувшись, он дико улыбается и почти радостно заявляет:
— Отлично, что ты здесь! Мы как раз говорим о твоём исцелении! Мы ценим каждого участника проекта и, тем более, тебя. Я уже предпринял необходимые меры, — сообщает он с таким видом, будто я обязан ему жизнью. — Прийти в форму тебе поможет специалист — лучший в вопросах налаживания связи.
Мне не нравятся энтузиазм Бронсона и его формулировки, но я продолжаю выжидающе смотреть на генерала, лишь краем глаза замечая, что Ньют тоже не сводит с него встревоженного взгляда.
— Я позвал знающего человека, — продолжает Бронсон, с наслаждением растягивая слова. — Он перенастроит датчик. Как только вы уладите все дела, жду тебя в Сфере. И не затягивай: мой профессионал не любит ждать.