Клеймо Солнца

Пауль Анна

У Коди приподнимаются брови, но он быстро берёт себя в руки, приветливо мне улыбаясь:

— Да. А ещё цветы. Давно мечтает приобрести семена дицентры и посадить у себя в саду.

— Кровоточащие сердца, — произношу я, услышав знакомое слово.

На этот раз брови Коди подпрыгивают на самый лоб.

— Ты разбираешься в цветах?

— Не особо. Знаю только некоторые, те, что мне самой нравятся. Растениями занимаются садоводы.

Я уже мысленно ругаю себя, что сказала больше, чем нужно, ведь судя

по лицу Коди, он явно хотел бы расспросить, но, к моему счастью, не решается, и я облегчённо выдыхаю.

— Дицентры мама тоже могла бы продавать.

Не знаю, что это значит, но вырастить пару цветков и помочь деревьям плодоносить не составило бы для меня особого труда, поэтому, не успев подумать, я говорю:

— Если когда-нибудь встречусь с твоей матерью, обязательно помогу вырастить цветы, какие она хочет.

Вряд ли это произойдёт, но, если было бы возможно, я сдержала бы слово.

Парень поднимает на меня растерянный взгляд. В его биополе я ощущаю смесь благодарности и почему-то… отчаяния. Хочу узнать, что случилось, но Коди вдруг произносит:

— Позволишь мне задать вопрос?

«Ты можешь доверять только мне и Коди», — вспомнив слова Дэнниса, я неуверенно киваю.

— Ты способна помогать другим людям исцелять их раны?

Вопрос лёгкий, и я киваю.

— Можешь облегчить боль? — уточняет парень, и я чувствую на себе его взгляд, в то время как сама рассматриваю дольки мандарина.

— А б-б-болезни? — поперхнувшись, спрашивает Коди. — Их можешь вылечить?

Мне знакомо значение этого слова, но в моей жизни болезни встречались так редко, что я поднимаю на парня удивлённый взгляд.

— Болезни? Обычно каждый человек следит за своим телом, и трудностей не возникает.

— Но если такое произошло, — настаивает парень, и я признаюсь:

— Да, в большинстве случаев я могу помочь.

Он смотрит на меня со смесью горечи, восхищения и отчаяния, а мне такой букет кажется непосильной ношей, поэтому, стремясь перевести разговор, я произношу:

— Можно тоже задам вопрос?

Коди моргает, словно оправляясь от потрясения, и кивает.

— Как хорошо ты знаешь Муч… генерала Бронсона, его дочь, а ещё Алана и Ребекку?

Парень смотрит на меня с любопытством, но отвечает, не задумываясь:

— Мы давно знакомы. Однако сложно утверждать, что ты кого-то знаешь хорошо. Почти все здесь предпочитают лишний раз не открывать рта. Однако есть вещи, которые о некоторых людях знают все, так что это не тайна, — он хитро улыбается мне и подмигивает. — Так что спрашивай. Расскажу, что знаю.

— Хорошо, — произношу я, выдыхая, и решаю воспользоваться случаем.

Начну с самого простого:

— Сьерре одиноко?

Парень задумчиво сжимает губы.

— Думаю, как и всем нам.

Похоже на правду, тем не менее, именно к Сьерре в моих видениях

в образе густой тени с лоснящимися руками пришло чувство одиночества.

— Но ей больше других? — уточняю я, и Коди качает головой, а потом, понизив голос, отвечает:

— Все знают, что генерал любит дочь, но часто к ней не прислушивается, поэтому, пожалуй, да, ей наверняка одиноко.

Мы молчим какое-то время, и Коди смотрит на меня, ожидая следующего вопроса.

— Ребекка запуталась в паутине? — неуверенно произношу я.

Парень удивлённо приподнимает брови, а потом отвечает:

— Ну, можно и так сказать. Не думаю, что она хочет участвовать в этом проекте, но, насколько я знаю, обязана генералу тем, что оказалась в Стеклянном доме, подозреваю, что даже билет на станцию не дался ей просто так. Поэтому, вероятно, её руки связаны во многих отношениях. К тому же, раньше Ребекка работала в Эпицентре и, думаю, какие-то обязательства до сих пор она должна выполнять.

Коди замолкает, и в этот раз я решаюсь сразу задать следующий вопрос:

— Алан Джонс словно… меняет маски?

— Интересная трактовка, но что-то в этом есть. Его не назовёшь лживым или лицемерным, однако, да, Алану всегда удавалось усидеть на двух стульях. В этом он специалист. Было время, их с Дэннисом можно было назвать даже друзьями, но Дэн не удержался рядом с… — Коди внезапно замолкает и смотрит на меня почти испуганно. — В общем, рядом с людями, которые обладают властью, а вот Джонс пришёлся им по душе.

— Поэтому Дэннис считает, что доверять ему нельзя?

Коди вздыхает и говорит:

— Вероятно, в том числе поэтому.

Мы молчим. У меня осталось всего два вопроса, но я не решаюсь задать ни один из них. Мы несколько раз переглядываемся, и наконец Коди спрашивает сам:

— Ты видела какие-то образы, или вроде того?

Я замираю.

— Дэннис рассказал?

— О чём? — удивлённо уточняет парень, но я так и не отвечаю, и Коди говорит, как ни в чём не бывало:

— Просто я подозревал, что если у тебя более совершенная физиология, то наверняка есть какие-то психологические особенности — может, способности, которые нам неведомы, склонности, о которых мы даже не подозреваем. А Дэннис? — вдруг произносит он с любопытством. — От него ты что-то чувствовала?

— Нет, — отвечаю я поспешно, и Коди смотрит на меня с сомнением, хотя мои слова — правда. — Мне приснились эти образы, но Дэнниса среди них не было.

Судя по лицу Коди я его не убедила, но он молчит, а вот я не удерживаюсь:

— Почему ты спросил?

Парень пожимает плечами.

— Он просто многое пережил. Хотелось бы знать, что он со всем справился.

Коди улыбается, но улыбка не касается грустных глаз.

«Что — многое?!» — вопрос так и рвётся, но я удерживаю себя.