Клеймо сводного брата

Попова Любовь

— Ты принесла? — начинает он без приветствия и тут же осекается, потому что Герман входит сразу за мной.

— Ну как вы, господин Беркович? Готовы к выписке?

Антон сморщил нос, явно давая понять, что его очень устраивает его больничный режим. Ведь действительно. Очень удобно. Можно скинуть все на меня и просто названивать, контролируя процесс работы.

— Да нормально, но мне кажется, живот еще немного болит, — отвечает Антон, а мне кивает на кушетку. Я мельком смотрю на Германа, чувствую, как его эта ситуация забавляет.

Нет

ведь ничего лучше, чем владеть той информацией, о которой другие даже не догадываются. Вот и ему в кайф владеть мною, зная, что Антон рассчитывает на то же самое. Но ему ничего не обломится.

А если Герман будет продолжать вести себя как высокомерная скотина, то не обломится и ему. Удивительно даже, как прожив под одной крышей столько лет, я не замечала его наглости и беспринципности.

Неужели я была настолько слепа? Неужели это все влюбленность, вскружившая мне голову и надевшая на глаза розовые очки. Или может быть он специально строил из себя доброго братца, потому что… Что?

— Давайте проверим, — тем временем осматривает Герман Антона, и я невольно их сравниваю.

Герман ниже ростом, но гораздо шире в плечах. Вид разбойника придает ему привлекательности и загадочности, особенно в купе с такой благородной профессией врача.

А Антон, он. Прилизанный маменькин сынок, который любит валяться в постели и передавать свои обязанности другому. Но он ведь помог мне в самое тяжелое время. Дал работу, оплатил учебу. Потребовал начать с ним встречаться. Почти изнасиловал.

Неблагодарная…

Но это все не так важно, главное, он поможет мне стать снова не просто бродяжкой. А человеком с образованием и шансом на нормальную работу.

А просить этого у Германа я считаю себя не в праве. Мало того, что у него у самого нет денег, так он еще и спит со мной.

А значит это будет продажей тела за деньги. Некрасиво.

Но оборвать отношения с Антоном все равно придется. Да там и отношений толком не было.

— Антон, — начинаю я говорить, когда Герман, зыркнув на меня, вышел из палаты, предварительно сказав, что будет готовить выписку. – Антон, я думаю нам…

— Деньги-то давай, — тут же напоминает маменькин сынок, и я, кивнув, достаю пакет с наличностью. – Ничего лишнего не тратила?

— Нет, конечно, тут все, — даже обижаюсь я на него. Чужого мне не надо. – В общем, я хотела поговорить о…

— Погоди пока. Дай пересчитаю.

Злость взвилась во мне столбом пламени.

— Выслушай меня! Нам нужно…

— Если ты переживаешь насчет учебы, то теперь можешь на нее вернуться, — снова перебивает он меня, а я уже сжимаю кулаки от злости. Вот он всегда так. Говорит, говорит. Как будто любое мое слово не имеет значение.

И я уже готова закричать: «Мы расстаемся!». Как вдруг заходит его мама.

— Сыночек, ну что! Тебя выписывают? Как же я рада, — подбегает она, лепечет, как с маленьким, так что тошно становится. Только потом ко мне злым взглядом обращается. —

Явилась? Совсем парня забыла со своей работой.

Своей… Работой? А-а, Господи. Ну что за люди? Завтра все ему выскажу. А лучше по телефону. Потому что при этой женщине я тем более слово вставить не смогу.

С этим и покидаю семейство Беркович, чтобы как можно скорее дойти домой, получить по мейл задание и начать заниматься любимым делом.

И я уже подхожу к лифту, смотря, как он открывает свои серые металлические двери, как вдруг меня кто-то жестко хватает на локоть и куда-то тащит.

Не успеваю я вскрикнуть, как оказываюсь в кабинете с кушеткой и столом с разными приборами. В полумраке рядом с…

— Герман! Я же испугалась! — отталкиваю я его, но вижу залихватскую улыбку, и злость мигом пропадает.

Каким бы он не был наглецом, рядом с ним всегда как дома. Спокойно, надежно, хорошо.

— Ты сказала про нас? — сразу спрашивает он, и я перестаю улыбаться. Черт.

— Да я не смогла, они болтают без умолку, слово вставить не дают.

Теперь серьезным становится и Герман, взгляд из добродушного становится волчьим. И я понимаю, как легко ему выглядеть угрожающим. И как сейчас тоненькая стрела страха пронзила меня насквозь.

— Не смогла или не захотела? – цедит он сквозь зубы, и я напрягаюсь сильнее. Кажется, в этом мире не найдется мужчины готового меня слушать, а главное – слышать. Они всегда думают только о себе.

— Не смогла! – воскликнула я, и решила, что сегодня Герману ничего не светит. Мне надо домой.

Но, кажется, Герман со мной не готов согласиться. Он задерживает меня у двери, проворачивает ключ в замке. Затем толкает к кушетке.

— Прекрати! Не здесь же!

— Именно здесь, — снимает он с себя халат и педантично вешает на вешалку.

Хочу снова встать. Но он толкает меня обратно и стягивает с невероятного торса футболку. Боже… Помогите…

— Кажется, ты еще не поняла, кому принадлежишь. Я тебе сейчас объясню.

Глава 20.

— Я и так знаю, что принадлежу тебе! — сдавленно говорю я, пока он жадно касается губами шеи. Прикусывает. Лижет. – Но заниматься сексом в общественном месте очень опрометчиво. А вдруг кто-то зайдет? А вдруг тебя уволят? И почему, в конце концов, ты не пользуешься презервативом.

Я должна была остановить это безумие, или он так и будет брать меня, когда вздумается.

Звонкий шлепок по заднице прерывает мое словоизвержение.

— О, чёрт! — простонал Герман, поглаживая мою попку. — Ты неподражаема! Стоишь тут раком, обнажённая, беззащитная и даже при этом умудряешься читать мне нотации. Когда ты делала это в юности, мне хотелось заткнуть твой рот членом. И теперь ничего не заставит меня свернуть с пути.

И пока я осознаю смысл его слов — наполненных искренним восхищением слов! — Герман убирает свои руки с моей попки.