Клич мятежников (сборник)

Арсеньев Сергей Владимирович

Винсу повезло в том, что он не сразу потерял мать. В том, что он рос в полной семье и это была семья военного, где авторитет отца признавался "по умолчанию". В том, что он был практически здоров. Ему удалось выжить все эти почти полтора года, хотя это был ужасный опыт.

В начале прошлой зимы его схватили и поместили в наспех созданный федералами (тогда они что-то ещё делали, не только воевали с мятежниками) лагерь для потерявших семьи детей. Лагерь патронировал "Легион Радуги", над детьми непередаваемо

издевались, их продавали куда-то большими партиями, обрабатывали психологически, и Винс вскоре бежал со многими другими ребятами - почти все были расстреляны во время побега, однако - ему повезло опять. Весной он, чтобы просто не умереть с голоду, с несколькими сотнями таких же малышей два месяца батрачил за миску похлёбки в день на спешно созданной плантации, обеспечивавшей едой "чёрных братьев" - но плантацию залили химией и напалмом штурмовики "серых спинок", погибло много и тех, кто там работал; Винс выжил и бежал снова. В середине лета его контузило случайным взрывом, он почти потерял память - может быть, даже и к лучшему...

...
– Ваня Солнцев...
– задумчиво сказал Ник, глядя на сопящую в мешке наголо обритую (у мальчика было полно вшей) голову.

– Что?
– быстро и зло переспросил Уилф. Русский объяснил почти равнодушно:

– Книга такая есть у нас... "Сын полка", автора не помню. Я читал ещё до этого... всего. Там один мальчишка год в лесу жил во время войны. Похоже описан...

– Да какая книга, это мой брат!!!
– выкрикнул и тут же осекся Уилф. Дальше он яростно шипел, наклонившись к по-прежнему невозмутимому русскому: - Это не фантастика! Не книга! Ник, это мой брат!

– А книги не только про фантастику рассказывают, - спокойно ответил Ник.
– Это вы тут, американцы, привыкли к разным Поттерам. А нам такое выдумывать не надо. У нас, русских, история - никакой фантастики, хоррора и патриотического боевика не надо. И всё - на самом деле. Как вот это вот. Как твой брат. И всё остальное тут у вас.

Уилф сник. А Ник добавил задумчиво:

– Может быть, это... всё это даже к лучшему.

– Что?!
– вскинулся опять американец.
– Что ты несёшь?!

– Не кричи, - тихо ответил русский.
– Понимаешь... я раньше это слышал, в школе, но думал, что это фигня. А на самом деле это правда, Уилф...

– О чём ты?

– О том, что страдания очищают душу и делают людей мудрей, - по-прежнему негромко ответил русский.
– Если ты не голодал, не мучился, не терял - ты не поймёшь тех, кто прошёл через это. Будешь считать их неудачниками, даже недочеловеками, будешь смотреть свысока... как вы смотрели на весь остальной мир. Если ты слишком сыт, то жиром заплывают не только глаза, но и душа.

– Не слишком ли большая плата?
– американец тяжело, зло дышал.
– Вы, европейцы, любите говорить умные слова. Я тоже

кое-что знаю, русский, - он впервые за долгое время назвал так друга.
– Я знаю, что у вас всякие там философия и культура. И ты не думай, я понимаю, что мы создали всё наше дерьмо, которое у нас называлось культурой, а потом навязывали его вам - просто от зависти к вам же. Но вот для Винса - плата не слишком большая? А? Он и читать-то толком не умел до войны.

– Уилф, - Ник ссутулился, став вдруг похожим на старика.
– У вас много хороших людей. У вас очень много хороших людей. Очень много очень хороших людей. Я не думал, что у вас их столько. Но ты сам сказал - вы создали всё ваше дерьмо, которое потом распространили по всему свету. И все ваши хорошие люди не помешали плохим сделать это. Вы выпустили на волю чертей. И теперь вы платите за мудрость. Не ко мне претензии. Бумерангом претензии, американец.

Уилф отвратительно выругался и ударил кулаком по стене. Потом ударил снова и, уткнувшись в кулак, громко, всхлипывающе задышал. Глухо сказал:

– Вам, русским, легче. Вас постоянно кто-то жёг и завоёвывал.

– Например - вы, - жёстко, даже жестоко ответил Ник. Плечи Уилфа вздрогнули.
– Но вот в чём штука, Уилф. Каждый раз бумеранг возвращался. Будь счастлив, что нашёл брата. Поверь, что так повезло немногим... И будь благодарен за науку.

– О Господи, - простонал Уилф с такой мукой, что Ник не выдержал и обнял его за плечи. Матмэн снова тихо плакал и не пытался сбросить руку русского.

– Ложись-ка ты тоже спать, - сказал Ник. Уилф покорно стал устраиваться на втором спальнике. Сказал, возясь с ботинками:

– Я больше его никуда не отпущу. Ни за что. Будет этим... как ты там сказал? Сыном полка.

– У нас таких сыновей...
– проворчал Ник.
– Ладно, всё же ясно. И всё правильно. Что тут ещё можно сделать-то?

Уилф перетащил спальник вплотную к мешку младшего брата, лёг рядом с ним и обнял. Винс захныкал во сне, но даже не пошевелился, потом длинно сладко вздохнул и затих. И Уилф тоже уже спал.

Ник устроился у приоткрытого полога. Он не спал - глядел наружу и время от времени кусал указательный палец на правой руке и качал головой, шевеля губами.

Если бы рядом оказался кто-то, знающий русский язык - он бы понял, какое слово шепчет Ник Шаззки.

Колька Шацкий шептал: "Мама." Снова и снова.