Клинический случай
Шрифт:
– Это ненадолго, – заявляет Берне.
– Чертовски хорошая яхта, – роняю я.
– Назови цену, друг. Клио ее продает.
– Можно войти?
– Да ради бога, – вяло соглашается он. Он и так еле на ногах стоит, а наш диалог, похоже, лишил его последних сил.
В каюте жуткий бардак, но хотя бы кондиционер работает. Пустой бутылкой из-под «Дьюара» я расчищаю себе место среди порножурналов и коробок из-под пиццы. Джей Берне располагается на полу, вытягивает загорелые ноги и приваливается спиной к дверце холодильника. Он заново
Чтобы растопить лед, я в своей обычной дружелюбной манере говорю:
– Знаете, я по дороге сюда слушал «Стоматозника». Вы ведь играли там в некоторых песнях, так?
Берне отвечает вздохом человека, страдающего запором:
– Джимми попросил.
– На обложке написано, вы были соавтором песни «Заезженный трактор».
– Так и есть, – усмехается он. – Откладываю авторские, чтобы купить «Маунтин Дью».
Я решаю, что дальше льстить бессмысленно, и меняю стратегию:
– Сколько лет яхте?
– Четыре года. Может, пять, не знаю. – Джей Берне на меня почти не смотрит. В каюте не продохнуть от пепперони и марихуаны.
– Клио сказала, что вы сами пригнали ее с Багам.
– Большое дело, – бурчит он.
– Где вы научились ходить по морям?
– На Гаттерасе. Я там вырос.
– Раньше попадали в такую переделку? – нажимаю я.
– Какую переделку?
– Вы же понимаете, о чем я. Несчастный случай при погружении. Потеря лучшего друга…
Бёрнс выпускает голубой дымок, поднимается на ноги и делает пару нетвердых шагов.
– Срать охота, – поясняет он, теряя по дороге шлепки.
Я пользуюсь антрактом и хватаю с крышки плиты последние номера «Спин» и «Роллинг Стоун» – оба журнала открыты на некрологах Джимми Стомы. Статьи очень нейтральны и в том, что касается деталей утопления, почти слово в слово повторяют друг друга. Даже цитаты Клио Рио практически одинаковые. «Джимми умер, занимаясь своим любимым делом» – в «Спин». И «Джимми умер, занимаясь тем, что делало его счастливым» – в «Роллинг Стоун».
Любопытно, что нет ни единого упоминания о том, что у нее «странно дрогнуло в душе» перед погружением мужа. Возможно, именно из-за моих вопросов на похоронах вдова Стомарти не стала пересказывать свою басню о тухлой рыбной похлебке. А вот про свое «Сердце на мели» натрепала. Я бы до крайности изумился, если бы она этого не сделала. О незаконченном сольном проекте Джимми ни в одном из журналов ни слова – небось Клио сказала им, что это неправда.
Когда наконец появляется Джей Берне с расстегнутой ширинкой и босой, я спрашиваю его, было ли у Клио предчувствие в день, когда умер Джимми Стома. Берне щурится и вперяет в меня мутный взор:
– Чего-то я тебя не понимаю, приятель.
– Она сказала ребятам из «Нью-Йорк Таймс», что умоляла его не нырять. Что у него было пищевое отравление, мол, ему было так больно, что он едва смог надеть акваланг.
Хотя мозг Бернса и
– Если уж кто и знал, – бормочет он, – то Клио.
– А Джимми ничего вам не говорил перед тем, как вы пошли в воду?
– Он не был нытиком. Мог сломать себе шею и ваше не пикнуть. Таким был Джимми.
Бернс задергался. Он выплевывает косяк и тянется поверх моей головы за пачкой «Мальборо», которая валяется рядом с магнитолой. Он выкуривает полсигареты, прежде чем снова открывает рот:
– Блядь, как же я устал.
– Выпить есть? – спрашиваю я.
Бернс смотрит на меня тяжелым взглядом.
– Не напрягайтесь, Джей. Я сам возьму.
Грязь в каюте просто несусветная, и воняет ужасно. Я проталкиваюсь мимо Джея к холодильнику. Холодное пиво избавляет меня от кислого привкуса во рту.
– Говорю тебе, лучше уж ты Клио спроси. Она тебе поможет.
– Эти обломки, к которым вы ныряли, – что это был за самолет? Клио точно не знала.
Чтобы показать свое недовольство, Бернс звучно выпускает газы.
– «ДС-6», – говорит он.
Сигарета болтается в углу рта.
– Она сказала, что это был самолет с наркотой.
– Двадцать лет назад, приятель. Теперь там Диснейленд для омаров.
Бернс заставляет себя встать и приваливается к трапу – он решил не садиться, пока я не уйду. Полагает, что, если простоит достаточно долго, я пойму намек.
– Вы видели, как Джимми плавает вокруг самолета?
– Самолет развалился на части, приятель.
– Да, Клио говорила. Но вы видели Джимми?
– Мы нырнули с яхты вместе. Он поплыл в одну сторону, я – в другую.
– А как была видимость?
– Отстой. Всю ночь дул ветер в двадцать узлов, все дно взболтало. – Бернс выуживает пиво из холодильника. Судя по его движениям, он потерял терпение и, возможно, самообладание.
Чтобы немного его утихомирить, я достаю блокнот. На лице Бернса смесь тревоги и отвращения.
– Странно, – замечаю я будто про себя.
– Что?
Бернс пытается подсмотреть, что это я пишу.
– Чтобы ветер в двадцать узлов дул всю ночь в августе, – поясняю я. – Как-то нетипично для Багам.
Джей Бернс присасывается к своему пиву и пожимает плечами.
– А когда вы погружались на следующий день, – продолжаю я, – стоял мертвый штиль.
– Это же острова.
– Значит, последний раз вы видели Джимми живым, когда прыгали с яхты?
– Хвост самолета ярдах в пятидесяти от носовой части. Время от времени я видел пузырьки, и все. На дне была муть жуткая, я же говорю.
– Джей, как вы думаете, что там случилось?
– Я?
Фонтан его красноречия иссяк. Бернс из последних сил пытается растрясти свой мозг. Он не хочет сболтнуть лишнего – того, что разойдется с его показаниями властям или с тем, что мне наговорила Клио. Взгляд его напряжен, лоб наморщен. Он похож на пьяного водителя, который проходит тест на алкоголь.