Клиническое взаимодействие: Теоретические и практические аспекты концепции мотивационных систем

Лихтенберг Джозеф

Для Нэнси знание и незнание стало оружием, которое она могла использовать для выражения соперничества и враждебности. Игра, когда другого человека выставляли глупцом, по-видимому, поощрялась у всех членов семьи. В подростковом возрасте Нэнси научилась провоцировать отца и брата высказывать политические взгляды, которые она совершенно не разделяла и которые позволяли ей ощущать свое превосходство. Эту форму противодействия авторитетам она продолжала использовать в больнице и аспирантуре, высказывая в высшей степени принципиальные взгляды, которые позволяли ей испытывать справедливое негодование и возмущение.

Чувственное удовольствие и сексуальное возбуждение

Болезнь матери при рождении Нэнси и последующее разлучение

младенца с матерью привели к тому, что обычный уровень взаимного чувственного удовольствия от держания матерью ребенка на руках, ласок, объятий, раскачивания и вокализации, по-видимому, так и не был достигнут. И наоборот, отец Нэнси, по всей видимости, имел достаточный телесный контакт с младенцем. Мы можем предположить, что Нэнси была тактильно чувствительным младенцем вследствие постоянно возникавшей у нее экземы. Независимо от того, что явилось причиной возникновения экземы (чувственная гипостимуляция со стороны матери и/или гиперстимуляция со стороны отца), проявление экземы во взрослой жизни было тесно связано с половым поведением – гетеросексуальным и мастурбацией. В процессе развития высокий уровень возбуждения, которое испытывала Нэнси, ограничивал ее способность испытывать чувственное удовольствие в виде переживаний расслабления и спокойствия. Поиски комфорта и спокойствия постоянно приводили ее – незамедлительно или спустя некоторое время – в состояние возбуждения, вызывавшее смущение, замешательство, чувства вины и стыда. До трехлетнего возраста она ночевала в родительской спальне. То, что уже в раннем возрасте она подвергалась сексуальной стимуляции из-за возбуждающих сцен и звуков, по-видимому, имело непосредственное отношение к ее стойко сохранявшемуся энурезу. Ее ассоциации свидетельствуют о том, что шум, который она создавала, вылезая из детской кроватки, чтобы сходить на горшок, возможно, являлся попыткой прервать половой акт родителей. То, что родители укладывали Нэнси в ее кровать и объясняли при этом, что она должна ходить в туалет самостоятельно, воспринималось ею как отвержение. Эта борьба с энурезом, полиморфно связанным с сексуальностью, продолжалась вплоть до пубертатного возраста.

У Нэнси сформировалось четко выраженное чувство своей женской половой идентичности. Она была симпатичной, светловолосой, изящной девочкой, любимицей отца и дедушки. У нее рано проявился чувственный интерес к мужчинам. Даже слишком рано – в том смысле, что он возник взамен отсутствовавшего нежного и чувственного интереса к матери и ее телу. Затем в предпубертатном возрасте этот интерес сосредоточился на отношениях с подругой и стал проявляться в сновидениях и фантазиях в форме чрезмерного внимания к женской груди и ягодицам, то есть к мягким частям тела, которые можно ласкать. До пятилетнего возраста Нэнси ела за столом, сидя на коленях отца. Это чувственное переживание, которое она расценивала как источник чувства комфорта и безопасности, превратилось затем в источник сексуального возбуждения и отвержения. Реконструкция, основанная на том, как она неуютно себя чувствовала на кушетке, и на ее озабоченности тем, что я делал, находясь сзади нее, привела нас обоих к убеждению, что она чувствовала возбуждение своего отца и возникновение у него эрекции, и что усиливавшееся у отца сексуальное возбуждение и заставило его согнать ее с колен. Когда она выросла, отец часто называл ее именем своей жены. После смерти жены он делал сексуальные предложения двум свояченицам. Однажды, когда Нэнси собиралась уехать на выходные с приятелем, он ей сердито сказал, что, если ей нужно с кем-то потрахаться, то пусть уж лучше остается дома и спит с ним здесь.

У Нэнси не было четкого представления о том, когда ее брат стал совершать с ней сексуальные действия – тереться пенисом о ее тело. Сначала он делал это о ее ноги. В дальнейшем он ложился на нее сверху и мастурбировал, пока не наступал оргазм. После того как отец согнал Нэнси с коленей, ее отношение к своей женственности изменилось. У нее появились мальчишеские ухватки, она проводила все время с братом и отказывалась носить одежду, прикрывающую верхнюю часть тела. Изображать из себя сорванца, способного соперничать с любым ребенком – мальчиком или девочкой, – стало у нее одним из

главных мотивов. Этот мотив стимулировал Нэнси хорошо учиться в школе, но вместе с тем явился источником волнения, препятствовавшего ее успешной учебе в аспирантуре. Поиски эксгибиционистского возбуждения заставляли ее состязаться в уме – в реальности или воображении – с другими студентами и профессорами, что порой приводило к потере концентрации на проблеме, которую требовалось решить, и к ошибкам.

Когда Нэнси вступила в период половой зрелости, она настояла на том, чтобы брат прекратил свои сексуальные домогательства, но он стал ей угрожать и предложил денег за то, чтобы все продолжалось, как прежде. В это же время мать также посулила ей денег, если Нэнси перестанет мочиться в кровать. Через год Нэнси отвергла сексуальные притязания брата, и у нее также исчез энурез, за что в качестве своего рода подарка получила от матери деньги. После этого она стала часто играть в исследовательские сексуальные игры с девочкой ее возраста. Основным результатом всей этой чувственной и сексуальной гипо- и гиперстимуляции явилось то, что Нэнси, насколько она могла вспомнить, совершенно не испытывала сексуальных ощущений или сексуального возбуждения.

Это полное отсутствие приятных генитальных ощущений, несмотря на нормальные в целом отношения с мужчинами, сохранялось и в то время, когда она в первый раз обратилась к врачу. В период, когда она проходила это лечение, ее ощущения восстановились, однако всякий раз, когда ее возбуждение приближалось к оргазму, она «отключалась». Первые оргазмические переживания Нэнси испытала в то время, когда проводился анализ. Она порвала с любившим пофлиртовать, «целомудренным» мужчиной, с которым у нее сложились неопределенные и двусмысленные отношения, и у нее начался бурный роман с врачом-иностранцем, который настойчиво за ней ухаживал с явным намерением ее соблазнить. Со смешанными чувствами облегчения и вины она «уступила» и впервые испытала оргазм. Когда этот роман завершился, она испытала чувство униженности, отвращения и вместе с тем удовольствия от того, что приобрела важный опыт – пережила до конца сексуальное возбуждение.

О своей юности Нэнси говорила редко. Ее бабушка по линии матери рассказала ей, что не подпускала к ней мальчиков, полагая, что никто из них не подходил для Нэнси. Нэнси считала, что ее бабушка была совершенно права. Нэнси думала, что мальчиков, которые ей нравились, семья ее матери никогда бы не приняла, а мальчики, которых одобряли они, не отвечали ее – как правило, идеалистическим – требованиям. За этими по большей части поверхностными причинами стояла собственная система оценок Нэнси – ни один из них не был таким же красивым, ярким или отважным, как ее любимый брат Мэтт.

Глава 3. Клиническое взаимодействие: 1983, 1985, 1987, 1989, 1990

Цель клинического взаимодействия между аналитиком и пациентом состоит в том, чтобы способствовать установлению тесных отношений, необходимых для совместного глубинного исследования нарушенного восприятия пациентом себя, а также особенностей, сложностей и значения самого взаимодействия. Любое клиническое взаимодействие столь же уникально, как отпечатки пальцев; оно образовано постоянно изменяющимися межличностными отношениями его участников, и тем не менее вполне пригодно для того, чтобы другие аналитики могли наблюдать его, подобно зрителям документального фильма. Однако взаимодействие происходит только между аналитиком и пациентом. Спонтанность момента принадлежит только им. Вы, читатель, вступаете в их взаимодействие спустя два года. Впоследствии мы обратимся к событиям, предшествовавшим этому «перевалочному пункту». Аналитик и Нэнси полагали, что нашли тот способ общения друг с другом, который и составляет главную особенность эффективной исследовательской терапии. Форма нашего изложения, в которой наряду с приведенными в скобках рассуждениями и пояснениями аналитика мы дословно представляем взаимодействие, дает читателю возможность выбора. Вы можете вначале прочесть диалоги без каких-либо пояснений, а затем – комментарии. Или вы можете прочитать комментарии и попытаться воспринять сеанс с позиции пациента во время анализа и с позиции аналитика – как во время, так и после сеанса.

Конец ознакомительного фрагмента.