Клиника «Амнезия»
Шрифт:
– Твоя мать умерла, – сообщил ему святой отец. – И у тебя появился брат. Мне очень жаль. Это огромная потеря, но жизнь идет своим чередом.
Мальчик понял, что жизнь действительно идет своим чередом. В то утро он также понял, что и рассвет, и радуга на небе – это иллюзия, наваждение, что прошлая ночь никогда для него не закончится, станет частью его существа. Он будет заперт в ней навсегда, и ему придется без конца бегать вверх и вниз по склону горы под дождем. Прошел год, и мальчик изо всех сил старался полюбить братика, но не мог смотреть на лицо младенца без опасения узреть у того кривые рожки, растущие изо лба. Он начал побаиваться, что может причинить братцу
И поэтому, желая защитить семью, наш герой покинул дом и уехал к живущему высоко в горах дальнему родственнику, где целые дни проводил в полном одиночестве, и это продолжалось до тех пор, пока он не перестал мысленно переживать неизбывный кошмар той ужасной ночи. Покидая родной дом, мальчик понимал: чтобы вытравить этот эпизод из памяти, потребуется очень много времени, даже больше, чем ему отмерено прожить на земле.
Он и по сей день живет в горах. Если вам посчастливится, то вы увидите его на горном склоне. Он жует червей и насекомых и выслеживает белого быка, которого, как он сам знает, ему никогда не поймать. Он делает это каждую ночь напролет. Такова история про «мальчика, который ничего не сказал».
Костер стрельнул головешкой. Фабиан сидел, устремив неподвижный взгляд в струящийся жар огня, как будто вокруг не было никого, затем со смущенным видом качнул головой. Рей открыл новую бутылку пива и протянул ее Фабиану вместе с горячим камнем.
– Не слишком веселая история, верно? – проговорил Рей.
Ответом ему послужил смех над пустынным ночным пляжем.
12
На следующее утро я проснулся от жужжания мух, утолявших жажду потом с моего лица. От отвращения меня передернуло так, что свалилась москитная сетка. Впрочем, она уже успела доказать свою бесполезность. Не до конца проснувшись, я, закутанный с головой в белую марлю, полежал пару минут, задыхаясь, словно выброшенная на берег рыба, прежде чем сбросить с себя сетку. Поскольку ставни на окнах были закрыты, внутри домика было душно и влажно от аэрозоля от насекомых. Я подмел пол, предварительно убедившись, что Фабиан этого не видит, и, распахнув дверь нашей хижины, шагнул за порог, ступив на песок, уже прогретый утренним солнцем. Отпрянув назад от яркого света, я первым делом направился к душевой, где встал на бамбуковую решетку, прикрывавшую сливное отверстие, и дернул за цепочку. Меня тут же откатило тошнотворной бурой водой. Стало немного легче. Я пождал, пока цистерна наполнится снова, и обдался водой еще раз.
Когда я, все еще мокрый, доковылял до бара, тишину прорезал какой-то первобытный животный вопль. Я уже приготовился увидеть в баре Рея, сражающегося с бронтозавром, которого он поймал для нас на завтрак. Но когда я нагнул голову и шагнул под навес из пальмовых листьев никаких доисторических животных там не обнаружил, однако мизансцена была довольно странной. Фабиан, пригнувшись и прикрываясь стулом, стоял в дальнем углу бара, а Рей и Сол удивленно смотрели на него.
– Доброе утро! – поздоровался я.
– Анти, стой, где стоишь! – предупредил меня Фабиан. – Эта мерзкая тварь запросто отхватит тебе пальцы.
Я ожидал увидеть в баре варана или по меньшей мере исполинскую игуану. Однако, приблизившись к стойке, увидел, что созданием, так напугавшим моего друга, был попугай. Правда, такую крупную особь мне еще ни разу не приходилось видеть. Попугай был практически весь красный, а его ярко-зеленый с прожилками пронзительно-голубого хвост вдвое превышал длину тела. Попугай расхаживал между столиками, издавая
– Ар-р-ркр-р, – проскрипел попугай.
– Большой у вас попугай, – произнес я.
– Вообще-то это красный ара, – сообщил Рей. – Правда, он не очень жалует людей. А все из-за наших друзей, обитающих вон на той горе.
– Под куполом? – спросил Фабиан, ставя стул на место. – Мы как раз хотели спросить вас, что это такое.
– Вообще-то мы сами толком не знаем, – немного растерянно заговорил Рей, не сводя с попугая взгляда. – Туда подъезжают полные лодки людей, но мы никогда их не видим. Место это полностью изолировано. Если не ошибаюсь, купол построил какой-то толстосум. Он устроил там что-то вроде дома отдыха.
– Но наверняка вы этого не знаете, – уточнил Фабиан.
– Откуда мне знать? Может, ты что-нибудь знаешь?
Я бросил на Фабиана предостерегающий взгляд. В ответ он показал мне язык.
– Похоже, это своего рода закрытый клуб, – продолжил Рей. – Может, даже отель. Но если это отель, у него почему-то нет названия. Одно я знаю наверняка: он не имеет делс местными торговцами.
– Почему?
– Потому что им туда не попасть. Когда строили этот купол – примерно шесть лет назад, – то соорудили дорогу на сваях, по которой на гору доставляли строительные материалы. После того как купол был построен, ее разрушили. Теперь туда можно добраться только на лодке. Или, если у вас есть такая возможность, на вертолете. – Рей презрительно фыркнул. – Совсем как в фильмах про Джеймса Бонда.
– Круто, – восхитился Фабиан.
– Я раньше не раз пытался забраться на эту скалу, просто из интереса к населяющим ее животным – в том месте когда-то обитала целая колония редких песчаных ящериц. Но эти люди начисто смели оттуда всю живность. Они срезали верхушку скалы и вырыли фундамент, прежде мы успели понять, что происходит. Разные там гринписовцы наверняка пришли бы в ярость, узнай они, что здесь творится. Скорей всего эти ребята неслабо подмазали кого-то из высокопоставленных чиновников.
– Неужели их никак нельзя было остановить?
– Я как-то раз отправился туда сразу после того, как там началось строительство. Хотелось взглянуть, как там идут дела, и, может, даже с кем-то поговорить. Оказалось, с такими людьми невозможно найти общий язык, вы понимаете, что я имею в виду? После разговора с ними мне расхотелось совать туда нос. Во всяком случае, однажды, когда еще велись строительные работы, я нашел этого красавца, – Рей показал на попугая, – в воде у подножия скалы. Он отчаянно барахтался и едва не утонул, потому что оба крыла были переломаны. Одному Богу известно, что с ним случилось. Может, те парни срубили дерево, на котором сидела птица. Как бы то ни было, крылья были сломаны, и он не мог летать. Теперь он живет у нас, и мы кормим его так, что он едва может ходить. Верно, парень?
– Акр-р.
– Ужасно, – прокомментировал я. – Чему ж тогда удивляться, что он такой агрессивный.
– Он вообще-то безобидный. Просто любит клевать мою мебель. Старайтесь держаться подальше от его клюва и носите с собой какое-нибудь угощение, чтобы он постоянно вам радовался. И тогда все будет в порядке.
Я подумал, что Фабиан расстроится, услышав версию, опровергавшую его предположения относительно загадочного купола, но он, похоже, не обратил внимания на слова Рея.