Клиника в океане
Шрифт:
– Интерпол? – удивилась я. – Не знала, что эта организация...
– ...работает и в России? Ну да, как видите, – и он извлек из внутреннего кармана удостоверение. Я внимательно изучила его и пришла к выводу, что «ксива» подлинная – со всеми положенными печатями, водяными знаками и голограммами.
– А вы не оставляете важные мелочи на волю случая, да? – усмехнулся Еленин, и в его голосе послышалось одобрение. – Это хорошо. Позвольте, я немного расскажу вам о том, чем мы занимаемся?
Приняв мое молчание за согласие, он продолжил:
– Не стану утомлять вас излишними подробностями, Агния Кирилловна. Скажу лишь, что Россия является участницей почти всех универсальных международных договоров
– Серьезно! – не удержалась я от замечания.
– Вы правы – серьезнее не бывает. На самом деле мы – довольно молодая организация: Россия вступила в Интерпол только в начале девяностых годов. Через несколько месяцев после этого в составе МВД СССР было создано Национальное центральное бюро, которое в документах Интерпола именуется так: Интерпол-Москва.
– Значит, вы из Москвы?
– Да, но центральная штаб-квартира находится в Лионе, и именно там располагается «электронный мозг» Интерпола, позволяющий одновременно обрабатывать до двухсот пятидесяти тысяч досье. В него заложена вся имеющаяся в распоряжении организации криминальная картотека. Благодаря ей Интерпол может в считаные секунды выдать по запросу любой страны-участницы полное досье на любого из ста двадцати тысяч преступников, чьи имена заложены в память ЭВМ. Несмотря на то, что страны объединены в одну организацию, каждое Национальное бюро создается и действует, а значит, и подчиняется структуре органов внутренних дел собственного государства. Таким образом, конкретно мы подчиняемся МВД России. Каждое НЦБ участвует в международном сотрудничестве только в пределах, разрешенных национальным законодательством страны, но, как часть организационной структуры Интерпола на территории страны, Бюро представляет и его интересы. Поэтому именно оно организует исполнение просьб, поступающих по каналам связи Интерпола от НЦБ других стран и от Генерального секретариата. В настоящее время наше НЦБ осуществляет взаимодействие с восьмьюдесятью тремя государствами мира. Помимо МВД, по международной линии мы подчиняемся Генеральной ассамблее Интерпола. Чтобы как-то проиллюстрировать нашу работу, приведу конкретный пример. Несколько лет тому назад китайские гангстеры грабили своих соотечественников в поездах на Транссибирской магистрали. Поскольку бандиты нападали на «своих», они долгое время оставались вне поля зрения российской милиции – до тех пор, пока МВД не направило на поезд Пекин – Москва группу захвата, в результате чего арестовали около двух десятков человек. Операцию провели в тесном сотрудничестве с НЦБ Китая.
– Все это, без сомнения, очень интересно, – сказала я, когда Еленин ненадолго прервался, – но зачем вы все это рассказываете мне?
– Я как раз подошел к сути дела, Агния Кирилловна. Есть один корабль под названием «Панацея». Он ходит под флагом Саудовской Аравии и принадлежит вдове одного из шейхов этой страны, принцессе Сулеме Абдель Азиз ас-Сауд. Судно курсирует исключительно в нейтральных водах и никогда не заходит в порты других стран.
– Что означает термин «нейтральные воды», я не совсем понимаю?..
– Пространства морей и океанов, простирающиеся за пределами вод территориального моря и не входящие в состав территории какого-либо государства, называются «открытым морем», – пояснил Еленин. – Это и есть нейтральные воды. Главным по отношению к ним является принцип «свободы открытого моря», который в настоящее время понимается не только как свобода судоходства, но и как свобода прокладки по дну морей и океанов подводных телеграфно-телефонных кабелей, плюс – свобода рыболовства,
– Вполне, только я все равно не...
– Сейчас вам все станет ясно, – прервал он меня. Это прозвучало бы довольно-таки грубо, если бы реплика не сопровождалась доброжелательной улыбкой. Поэтому я решила подождать и выслушать этого странного человека до конца.
– Вы работали в ОМР, Агния Кирилловна, все верно?
Я кивнула, вновь насторожившись:
– Вас прислал ко мне Андрей Эдуардович?
– Лицкявичус? Нет-нет, – покачал головой Еленин. – Он не в курсе дела. Видите ли, Агния Кирилловна, проблема, ради которой я вас разыскал, не просто серьезная, но и секретная, а потому я вынужден попросить: даже в случае, если вы откажетесь нам помогать, этот разговор должен остаться только между вами и мной.
Ох, не нравится мне такое начало... Или я вру – как раз нравится? Я уже и сама перестала понимать, чего хочу в этой жизни – покоя и благополучия или адреналина и приключений! Как бы там ни было, при последних словах Еленина я почувствовала, как по всему моему телу пробежала дрожь ожидания и предвкушения чего-то интересного.
– Хорошо, – ответила я. – Так какое отношение к вашему делу имеет ОМР?
– На самом деле никакого. Совсем наоборот: я обращаюсь к вам именно потому, что вы уволились из этой организации и, как я понимаю, сейчас свободны.
– Ну, не совсем, – возразила я, чтобы Еленин не подумал, что мне совершено нечем заняться. – Я работаю в больнице и...
– И в Первом медицинском университете – я знаю. Я имел в виду, что вы больше не состоите в Отделе.
– Это так.
– Планируете вернуться туда в ближайшее время?
– Только не при Толмачеве!
– Тогда позвольте мне перейти прямо к делу.
Давно пора!
– Так вот, о «Панацее». Это, в сущности, плавучий госпиталь.
– Почему я никогда о нем не слышала?
– Это весьма засекреченный объект. Его владелица не афиширует свою собственность, а все работники на борту судна дают подписку о неразглашении. В случае нарушения подписки им грозят дорогостоящие судебные иски, поэтому еще никто ни разу не рискнул этого сделать.
– А к чему все это? – с недоумением спросила я. – Ну, госпиталь, ну, плавучий – что тут такого?
– Я ведь не просто так рассказал вам о нейтральный водах, Агния Кирилловна. То, что «Панацея» не заходит в порты, означает, что никакие законы, за исключением законов Саудовской Аравии, на его борту не действуют. Вы понимаете, что это значит?
Кажется, до меня начинает доходить...
– Никаких международных конвенций?
– Правильно!
Лицо Еленина осветилось, словно он был школьным учителем, а я – прилежной ученицей, которой удалось порадовать преподавателя отличным ответом на уроке.
– Вы только представьте себе, Агния Кирилловна: медицинское учреждение с полной свободой действий! – продолжал он воодушевленно. – Никаких законов, запретов, ограничений, только правила внутреннего распорядка – и все! Хозяйка «Панацеи» – и царь, и бог, с правом делать все, что ей вздумается, руководствуясь собственными понятиями об этике. Последнее дело, которое вы расследовали, касалось психиатрических препаратов, если я не ошибаюсь?