Клиника верности
Шрифт:
Две недели, отпущенные на изучение Тамариной жизни, пролетели быстро. Два раза Юрий Михайлович напоминал ей о договоре: мол, Лысогор интересуется, но Жанна отговаривалась тем, что еще ничего не решила. Секретарша Соня передала, что некий Лысогор пытается записаться к ней на прием. Усмехнувшись, Жанна приказала никаких лысогоров до нее не допускать.
С договором, конечно, нужно было решать, больные не должны страдать от личных интриг руководства, и Жанна сама не понимала, почему медлит. Боится, что
В положенный срок начальник службы безопасности отчитался, что никаких душераздирающих деталей в биографии Тамары не обнаружил.
— Берет, конечно, взятки за поступление в академию, — равнодушно сообщил он, — но не больше других.
Оставалось только завидовать столь безупречно прожитой жизни.
Гримаса разочарования на Жаннином лице не укрылась от бывшего гэбиста.
— Если нужно, мы можем это дело раскрутить.
— Каким образом?
— На волне борьбы с коррупцией мы обеспечим ей серьезное наказание, если дадим нужный сигнал в соответствующие службы. Это нам даже почти ничего не будет стоить.
Посадить Тамару в тюрьму? Суровое возмездие за два взгляда!
— Спасибо, не нужно. Забудем про это маленькое дельце.
Она зашла в свой туалет, бросила отчет в раковину и подожгла. Бумаги весело запылали, Жанна смотрела на пламя, и вдруг ее озарило. Да ведь у нее самой имеется прекрасный компромат на Тамару! Достаточно встретиться с Ильей и сказать ему, что Тамара заставила заведующую выгнать ее с работы. Это был очень подлый поступок, а Илья, несмотря на то что так поступил с ней, все же порядочный человек. Разумеется, это признание ничего не изменит, но пусть Илья не думает, что женат на ангеле.
Она вздохнула, понимая, что сама готовится сделать подлость — посеять раздор в дружной семье… Зачем? Ей-то самой нисколько не станет легче. Пусть прошлое остается в прошлом, она не будет вытаскивать осколки из своих старых ран.
Она вообще не будет встречаться с Ильей.
Но искушение было настолько сильным, что Жанна решила на целую неделю уехать в Москву к дочери. Вопрос с продлением договора так и остался нерешенным.
— Алиса Ильинична? Вас беспокоит заместитель вашего батюшки, — раздался в трубке веселый голос.
— Ян Александрович? Есть новости от Вани?
— Нет, я по другому поводу. Слышал, ты сессию досрочно сдаешь?
— Да, последний экзамен остался. По хирургии.
— Ты моя умница. А я как раз взял в плен заведующего кафедрой и намерен удерживать его силой, пока он не поставит тебе «отлично».
В трубке раздался смех.
— Короче, можешь сейчас подъехать в академию? Зачетку только не забудь.
— Но, Ян Александрович, это, наверное, неудобно…
— Алиса, я лучше знаю, что удобно, а что нет. Мы тут отмечаем защиту докторской, ты еще успеешь к моменту. Давай дуй! Помнишь еще, где наша ординаторская?
Алиса очень торопилась —
Ура! Сессия сдана! Теперь можно рожать совершенно спокойно. Алиса поспешила домой.
В вестибюле она встретила Васильева.
Он смотрел на нее так ласково, словно и не было той безобразной сцены с Иваном.
— Куда торопишься? Давай зайдем ко мне, поговорим. Слушай, я так рад тебя видеть!
Она пожала плечами.
— Пойдем, пойдем!
— Нам не о чем разговаривать, — буркнула она.
— Алиса, ну не дуйся, зайчик! Я же ни в чем перед тобой не виноват. Дашь мне хоть раз моего ребеночка потрогать…
Она покорно поднялась за ним в кабинет. Пропустив ее, Васильев запер дверь и тут же заключил Алису в объятия.
— Как же я соскучился по тебе, малыш…
Тело его было таким уютным, таким родным… Сколько же усилий ей стоило держаться от него вдали, не думать о том, как сильно она его любит! Сколько раз ей хотелось умереть, понимая, что больше никогда она не окажется в кольце этих ласковых рук! Как она боролась с собой и как устала от этой борьбы!
— Слушай, ты такая стала красивая! — Васильев быстро поцеловал ее. От него немного пахло алкоголем, видно, тоже участвовал в обмывании диссертации.
«Это ничего, — тупо думала Алиса, — мне ведь скоро рожать от него… Это просто встреча двух любящих друг друга людей, которые не могут быть вместе. Просто мы пытаемся друг друга утешить».
Она провела рукой по крепкому затылку, пропустила между пальцами густые седые пряди.
— Все будет хорошо, Виталий, — прошептала она.
— Да, моя девочка, да моя любимая! — Он впился в ее губы совсем не нежным поцелуем.
Алиса оттолкнула его:
— Ты сошел с ума! Мне вот-вот рожать!
— Ничего, мы приноровимся. Давай, зайчик? Рабочий день кончился, все давно разошлись. Нам никто не помешает.
— Нет! — почти выкрикнула Алиса.
Они не виделись полгода, а он даже не спросил, как она живет, как ее отношения с мужем после того дикого скандала, в конце концов, как развивается его ребенок! Или он хочет сначала удовлетворить свою похоть, а потом уж любопытство?
— Ну почему «нет»? Муж твой, я знаю, в отъезде… Зайчик, давай! Что ты упрямишься?
Он притиснул ее к себе, и бедром Алиса ощутила его напряженную плоть. О, как ей раньше нравилось так его чувствовать, это льстило ее самолюбию лучше любых комплиментов! Только сейчас, накануне родов, от мужчины ей нужно было совсем другое. Не вожделение, а поддержка и участие.
— Отпусти меня!
Он обнимал, она отталкивала, чувствуя, что делать это становится все труднее. Сейчас она не думала о том, что изменит мужу, просто вдруг поняла, что не может отдаться Васильеву. А его, кажется, только распаляло ее сопротивление.