Клинки и карабины
Шрифт:
Намного больше Макара занимала причина, по которой он оказался здесь и то, что за человек сидит в дальнем углу. То, что он находится в немалом звании – было очень ясно. Но зачем тогда он здесь и какое дело ему до капитана Немальцева? Ведь если предположить, что хозяин кабинета как минимум, а так оно наверняка и есть, полковник, то в каком звании та громада, что высится в углу?
– Так, гражданин Немальцев… – Оливковый раскрыл картонный скоросшиватель, лежавший перед ним на столе. – В связи с чем, вы оказывали сопротивление сотрудникам госбезопасности?
Макар ухмыльнулся и честно округлил глаза:
– Это где и как, товарищ…?
– Полковник, товарищ капитан. Полковник госбезопасности
– Не знаю. В Москве бандитизм процветает, товарищ Хорунжин. Всякие там черные кошки, да псы хозяйничают. Что я должен был думать, когда на меня посреди бела дня три архаровца накидываются? Они ведь даже и не попытались представиться, сразу хватать начали, и вязать…
– Ну а вы, конечно, не стерпели?
– Как это не стерпел? А если они у вас двигаться с задерженным грамотно не обучены… Так то, ведь не моя вина. Если бы не тот, который мне «тэтэшку» в затылок ткнул, то ведь просто ушёл бы.
Хорунжин засопел, сверля Макара маленькими глазами из-под кустистых бровей.
– А сейчас вам в голову не приходит, по какой причине вас задержали?
Макар покачал головой, понимая, что это не окажет никакого действия. Ведь если этот полковник захочет, то из того самого скоросшивателя сейчас на свет может появиться всё, что угодно.
– Ну, хорошо… – Полковник перевернул несколько листов в папке. – Посмотрим, для начала, что указано в вашей характеристике, товарищ капитан. И так… Немальцев Макар Дмитриевич, одна тысяча девятьсот тридцать девятого года рождения. Появился на свет в станице Ахтырской, что находится под Краснодаром. Православный, из семьи бывших потомственных кулаков-казаков. Дед, как ни странно, поддержал Советское правительство, красный командир, героически пал в неравном бою с бандой, ага… Отец погиб смертью храбрых при обороне города-героя Москвы в одна тысяча сорок… так. В пятьдесят шестом году зачислен в общевойсковое училище младших командиров РККА в Красноярске. В шестидесятом году выпущен с отличием, и присвоением звания младшего лейтенанта. Командир разведвзвода с апреля шестьдесят первого, Самарская стрелковая дивизия имени товарища Гая. Окончил войну под Бухарестом в июне шестьдесят пятого. Принимал участие в операции по ликвидации бандитского подполья в Одессе, так… Три Красных звезды, орден Красного знамени, медали за… Ранения… Награждён именным пистолетом системы «Люгер» командующим Вторым Украинским фронтом маршалом… А что же вы, товарищ капитан, оружие-то не применили против наших сотрудников-то?
Сердце глухо бухнуло, когда он представил, что случилось бы с чекистами, если бы «ствол» был бы с ним и то, что могло бы ожидать Машу:
– Дома оставил, товарищ полковник. Говорю же, бандитов много, а у меня Маша одна дома.
Хорунжин посмотрел на него, шевельнув крыльями давно переломанного носа, и перелистнул страницу. Провёл пальцем по строкам, остановился:
– Баландина Мария Никитична, одна тысяча сорок четвёртого года рождения. Врач поселковой больницы, проживает в Подмосковье. Познакомилась с вами в госпитале в шестьдесят третьем, состоит в гражданском браке с вами же. Понятно… Любовь, значит, а, капитан?
Макар не стал отвечать, просто кивнув. Он уже понял, что его привезли сюда, то ли в еще пахнувшее немецкими сигаретами и уцелевшее здание на Лубянке, то ли нет, не зря, а сам его неудавшийся захват был, судя по всему, ошибкой исполнителей. Вот только зачем?
– Зачем я вам, товарищ полковник? – Макар решил не тянуть кота за хвост, задав так волновавший его вопрос. Вряд ли сейчас за это он получит в зубы пресс-папье, стоявшим на широком полковничьем столе. А ясности хотелось.
– Зачем? – Хорунжин
– Я вам скажу зачем, капитан. – Глухо раздалось из угла кабинета. Макар повернул голову в его сторону. Говоривший всё также спокойно сидел, развалившись на тахте, и скрываясь в густой, чернильной тени.
– Только скажите мне для начала… – Он наклонился вперёд, уставившись на Немальцева внимательными чёрными глазами. – Когда и как, по вашему мнению, закончилась война?
Раньше…
Объект «Биврест», Верхняя Силезия, 196…-ый год
Дитрих Нольке, старший инженер-техник мехроты бывшей дивизии специального назначения «Бранденбург», внимательно посмотрел на датчик закачки кислорода. Стрелка показывала сто процентов заполнения третьей бортовой камеры.
– Хорошо, парни. Давайте заканчивайте с левым бортом и переходите к запасным хранилищам.
Его подчинённые козырнули, и, развернувшись, отправились к платформе с кислородными баллонами, стоящей на рельсах посередине ангара.
Техник отошёл в курилку, оборудованную в его дальнем углу, достал пачку настоящих, не эрзац, сигарет. Сейчас это было редкостью, элементом роскоши. Той роскоши, что была недоступна обычным жителям Германии, уже давно с утра мажущим на хлеб мармелад из кормовой свеклы. И это в лучшем случае. Неожиданно воскресшие из небытия войска союзников уже грозили перейти границы его родины. Всё чаще становились ночные бомбардировки, уносящие жизни немцев и превращающие в руины их прекрасные города. Время, когда орёл гордо расправлял крылья над миром, заканчивалось. Новая империя великой арийской расы уподобилась древнему змею Уроборосу, пожирающему себя с хвоста. Как и пятьдесят лет назад, наступило время расплаты за то, что не смогли стиснуть зубы тогда, когда это было нужно. Снова, снова… Дитрих помотал головой, отгоняя грустные мысли и закурил, любуясь плавными обводами корабля, высившегося перед ним.
Он обожал свою работу. А то, что, имея диплом гражданского инженера, ему приходилось носить «фельдграу», Дитриха ни капли не смущало. Какая разница? Служа в рядах подчинённых адмирала Канариса, он получил доступ к такому, о чём даже и не мечтал, обучаясь в Нюрнбергском университете. Да уж, тогда ему и в голову не приходило, что в Германии есть то, с чем сейчас ему приходилось сталкиваться постоянно. Дитрих и сам не заметил, как «заболел» механизмами, которые обслуживал.
Ракетами всех поколений, дисками «Врилов» и «Ханебю», и тем, что высилось над металлической сигарой «Фау»… «Андромедой». Вершина человеческого гения, принадлежащая тысячелетнему Рейху. Дитрих посмотрел в сторону двух металлических гигантов, лежащих на направляющих и смотрящих плавными носами в сторону громадных ворот на роликах, через которые их будут вывозить туда же, откуда уже стартовали ранее их предшественники.
Если бы машины могли читать и понимать человеческие мысли, то межпланетная ракета-носитель «Фау-Зет», лежащая посередине громады ангара, некогда принадлежавшего графу Цеппелину, была бы очень довольна такой любовью к ней.
– Скоро в путь, моя прелестная фрёйляйн. – Нольке улыбнулся олицетворению гения инженеров Великой Арийской расы. – Надеюсь, что я тоже окажусь на твоём борту.
Старт назначен на следующий вторник, вспомнилось ему, через пять дней. Всего ничего, и окутанная языками пламени, ракета отправится в путь. Туда, где уже давно отправились её сестры. Пронзая пространство, рассекая воздух атмосферы и холодную пустоту космоса.