Клинок Минотавра
Шрифт:
И отец поймет, когда-нибудь… так и жили, врозь, но связь не ослабевала… и когда Валерку подорвали, Игорек почувствовал. Сон ему дурной приснился. Он маялся-маялся, вспоминая и страх, и боль, которую ощутил, хотя говорят, что во сне ничего нельзя почувствовать, но он, Игорек, чувствовал.
И сорвался. Приехал в больницу, а его не пустили, потому как реанимация – она только для родственников, и в критических случаях.
– Сам виноват, – сказал отец, сплевывая. – С бандюгами связался…
…Он
Когда стало понятно, что Валерка выживет, когда его перевели в отделение интенсивной терапии, Игорек расплакался от счастья. Следующие полгода он провел в клинике.
– Я должен ее найти, – Валерка не хотел умирать. Он выбирался, стиснув зубы, заставляя себя жить несмотря ни на что. И тело слушалось.
Восстанавливалось.
А Игорек помогал, чем мог.
Найти? Нашел. В другом городе. Под другим именем. Но нашел ведь. Крашеная тварь, которая едва не убила Валерку… из-за денег, из-за снобизма своего, как та, предыдущая, которая посмеялась над братом… а он – хороший.
Несмотря ни на что, хороший…
– Просто ангел господень, – сказал Иван, глядя на пистолет. Подмывало броситься, как в кино, и ударом кулака сломать Игорьку нос, а пистолет откинуть куда подальше.
Останавливало то, что в жизни Ивану чаще приходилось носы восстанавливать, нежели ломать.
– Он убил ту женщину?
– Не он, я убил, – гордо произнес Игорек и, насупившись, добавил: – Она была тварью! Заслужила!
Тоже безумие, если разобраться, эта его слепая преданность.
– А другие?
– И другие!
– И Лара?
– Она… она сама виновата! Она сбежала!
Игорек заволновался. Он прошелся вдоль окна, толкнул створку, высунулся наружу и так стоял, вглядываясь в ночную темноту.
Куда Вовка подевался? А полицию вызвать не успели…
– Валерка ее любил! – сказал Игорек, останавливаясь напротив Лары. Смотрел на нее, скривившись, с ненавистью, явно испытывая преогромное желание выстрелить. – Он ее подобрал! Знаешь, кем она была? Манекенщицей… подиумная давалка. Все знают, что эти… шлюхи… и она не лучше. Ей только деньги и нужны были. Всем им только деньги и нужны. Я Валерке говорил. Я предупреждал!
– А он тебя не послушал?
– Нет! Он ее… он ее домой взял! И поселил. И вообще заботился… захотел жениться!
Не только преданность, но и ревность, которая и теперь, спустя годы, мучит Игорька. Он разрывается между желанием брату угодить и яростью, что давно точит его.
– А она сбежала, –
– Сбежала… спряталась… Валерка расстраивался. Я ему говорил, что надо плюнуть и забыть… а он не смог… не забыл… искать стал… и нашел.
– Нашел, – раздался незнакомый голос, услышав который Лара дернулась и застыла. – Конечно, нашел. И ты не прав, Игорь. Она мне нужна. Она нам нужна. Разве ты не видишь? Сходство просто поразительное…
Он был высок, на голову выше Игорька, и неправдоподобно худ, изможден почти. Он прятал худобу за мешковатой одеждой, но выдавало лицо. Запавшие щеки, обострившиеся, резко очерченные скулы. Злой изгиб губ. И жесткий подбородок.
– Зачем ты ушла, Лара? – спросил он. – Разве я плохо о тебе заботился?
Лара всхлипнула и зажала рот руками, Игорек мелко затрясся, видать, от с трудом сдерживаемого смеха. А за спиной Валерки возникла черная тень. Она появилась как-то и вдруг, и Иван не успел удивиться, но только моргнул, потому что не был уверен, что эта тень в принципе существует.
Не исчезла.
Руки ее сомкнулись на шее Валерки.
Шея хрустнула. И Валерка обмяк… а Игорек, который все-таки рассмеялся, захлебнулся собственным смехом. Он успел вскинуть руку, но и только… рука эта переломилась, выгнулась под неестественным углом, и пистолет выпал.
– Он… – Лара смотрела на тело, лежавшее на полу. – Он… он…
– Умер, – сказал Иван, обнимая ее. – Все хорошо. Он умер. Он больше не вернется…
– Умер…
Игорек визжал и всхлипывал, обняв покалеченную руку, прижав ее к груди, он раскачивался, а по щекам текли крупные слезы.
– Вы… вы за все ответите… вас посадят… убийцы… вы Валерочку… убийцы…
– Самозащита, – спокойно ответил Вовка и, присев у тела, проверил пульс. На взгляд Ивана надобности в этом не было никакой, но Вовке виднее. – Где Женька?
– Ничего не скажу! – Игорек насупился и нос задрал. – Ничего…
– Зря.
Тот, кто пришел ночью в дом, не был Вовкой, старым приятелем и старым же неприятелем, не важно, главное, что человеком знакомым и в чем-то родным, как само это место. Тот, кто присел рядом с Игорьком, был чужим и опасным.
Он коснулся сломанной руки и предупредил:
– Будет больно…
Лара зажала уши руками. Иван же поднялся, но натолкнувшись на холодный Вовкин взгляд, сказал:
– Мы во дворе будем. Не надо ей…
…С этим Вовка согласился.
Не надо. И Лара позволила себя поднять, увести. Она шла, спотыкаясь, не в силах отвести взгляда от мертвеца. А во дворе стрекотали сверчки. И соловей опять распелся. Соловью нет дела до людских проблем. Наверное, и хорошо, что нет…
– Он его…