Клипп
Шрифт:
– Я хочу от тебя ребенка...
– ее волосы накрыли мое лицо, я почувствовал вкус ее губ - розовое масло. Приторно-розовое масло, по десяти миллионов за баррель.
– А Папенька?
– спросил я, улоьив момент и глоток воздуха, облизнув губы и усы. Их, временно, оставили в покое, сместив акцент военных действий волшебных губ на левую щеку, подбородок, шею и ниже...
– Он не станет возражать, - прошептали мягкие теплые уста, расположившиеся на моей груди, - он согласен, чтобы мы поженились...
– Аа-а...
– прохрипел я, одновременно довольный и разочарованный - зверь, загнанный в ловушку...
– Мы поженимся и уедем - далеко-далеко, станем жить в небольшом уютном домике, будем наслаждаться друг другом, воспитывать детей... Мы обязательно Будем Счастливы всю оставшуюся жизнь! Ты же знаешь, нам не о чем беспокоиться и волноваться, - Милена откинула волосы на спину, потянулась и распахнула блузку... приколола меня к своей груди, как бабочку к мягкой подстилке из коллекции сушеных насекомых. Принцесса разрезала-таки ленту выставки - лучшее полотно года - натюрморт куполообразных грудей, розовых нецелованных еще сосков, мною, по крайней мере... Нет! Я не кот и не бабочка - я задыхался от бессильной злобы дикого пса, которого подманили муляжной костью и посадили на цепь. "Барсик, Служи!" Или Бобик. Или Владик. Принцесса может посадить на цепь любого зверя... А зверь? Хватит ли сил вырваться?
"Если не хватит мне сил доползти,
Я их займу у лесных моих братьев..."
– Что?
– спросила Милена и, как лохматая домашняя болонка редкой породы - единственный экземпляр на континенте - склонила на бок голову, насторожившись: я-жду-отве-та. Н-ну!
Ответа не последовало: нас прервала дверь, расщедрившаяся на несколько торопливых подстукиваний, но не с наружной стороны, как принято у людей, а с внутренней, как принято у Хозяина.
– Ты здесь, Милэ, - промонотонил Мэтр Города сквозь могучие породистые брови, расплылся улыбкой, застыл - от уха до уха Само Обаяние голосуйте за кандидатов Откакойхотитемоейпартии!
– Как вы себя чувствуете, Владислав?
– спросил он.
– Спасибо, лучше. Местами подъем настроения...
Мэтр Города обратился ко мне, не отреагировав на явную наготу Дочери! Милена сморщила носик, фыркнула, нехотя сомкнула блузку двумя пальцами, но с кровати не встала, даже не повернулась к Папеньке - ждет-не дождется, когда он покинет "скромный приют влюбленных", и продолжит хищничество. У меня появилась передышка, а значит - шанс.
Хозяин дважды, против заведенных правил Дома и течения общественной жизни, вшагнул в комнату. Остановился. Надо отдать ему должное - хорош! Истинный Светский СуперЛайон! Стоит возле полуголой дочурки, равнодушно ее не замечая. А та, при живом-то отце, пытается отдаться первому встречному.
– Значит, вам лучше, - заверил меня Мэтр Города.
– Спасибо, - сипло-слабо ответил я, выдавливая звуки. Моя рука приподнялась и... безвольно упала на простыню.
– О... простите, я еща слаб...
– Ну, отдыхайте, - разрешил Наш Самый Щедрый Горожанин, трижды вышагнул спиной, извернулся, - Милэ, - напомнил он, доктора сказали, что Владиславу нужен покой...
– и выплыл, растворившись за шелковыми водорослями Дома.
Принцесса изящно опустила
Я смотрел не нее сквозь щели глаз и не верил ей! Чего Она добивается?
– Устал, Мила, - тихо сказал я, сжимая веки. Еще секунда и решетчатые ворота западни навсегда захлопнутся за моей спиной.
– Конечно, - согласилась Принцесса. Кровать услужливо скрипнула, приподняла ее.
– Я приду позже...
Минут двадцать я наблюдал за детьми, купающимися в Лазурном море, после чего вздохнул с облегчением - вырвался... Теперь можно попробовать и подняться... Получилось. Я намотал на бедра простыню, прокрался вдоль кустов и пальм, пряча себя от купальщиков, чтобы не напугать детей мертвецки белой шкурой моего тела. Дверь была плотно закрыта, символизируя конкретный запрет на выход из дома. Спасительно холодная пасть тигра - ручка двери - вернула уверенность, поддалась.
– Лика, - позвал я.
Девушка-в-рюшечках выронила тряпку, вскрикнула.
– Тихо...
– зашипел я, - иди ко мне.
– Вы не одеты...
– зарделась она, не сдвинулась с места.
– Вот одежда-то мне и нужна.
– Одежда?
– переспросила Лика, забуксовав на середине перегона Тряпочка-на-Полу - Владислав В.
– Да-да, черт побери! Штанцы, рубаха, тапочки. Только без каблуков. Не в простыне же мне ходить!
– А? Ага, конечно.
– Тогда подбери на свой вкус и притащи, что найдешь.
– Я... я не знаю... вам лежать надо, - вспомнила Лика.
– Мне убираться отсюда надо. И чем скорее, тем лучше. Иначе от меня останется один футляр.
"Всех вас вместе соберу, если на чужбине
я случайно не помру от своей латыни..."
Музыка послышалась после того, как выключили мотор старого загнанного грузовика. Вернула к жизни, напомнив, что существует мир за стенами крепости Мэтра Города, что в нем живут люди, которым н нужен.
– Кто это?
– Бони - племянник тетушки Марты, поварихи.
– Приехал на обед?
– спросил я.
– Почему на обед?
– удивилась Лика.
– После работы.
– Время...
– вытаращился я, схватил девушку за руку, сколько теперь времени...
– голос задрожал.
– Начало шестого. Ой!
– и она поняла.
– Концерт не отменили?
– Кажется, нет. Я ничего об этом не слышала.
– Бони музыку любит?
Лика кивнула.
– Тогда зови его сюда...
С большим трудом, преодолевая слабость, я натянул футболку и джинсы - Бони предпочитал одежду на несколько номеров меньше моей. С обувью пошло легче - дамские тапочки подмялись, но на ногах прижились.
Лика распахнула шторы, я рванул на себя створки резных окон с ручками-гривами львов. Или Мэтров Города?
Шторы замахали крыльями, ветер наполнил комнату - свежий воздух незнакомых голосов нежно перебирал струны и-мо-ей-жиз-ни-то-же, позвал за собой на свободу, поднял на подоконник, как пушинку. Я смотрел вниз, на асфальт, дальше - на ровные газоны для гольфа, на розовые кусты, теплицы, фруктовые деревья. Мотор кашлянул, тоскливо заскрипела резина колес, раскачиваясь, они оттолкнулись от земли: Бони подогнал грузовик под самое окно: в кузове лежали тюки с чем-то мягким.