Клото. Жребий брошен
Шрифт:
Женя встала, накинула халат и пошла в ванную. Долго-долго стояла под душем. Сейчас ей было просто необходимо побыть одной, остаться наедине со своими мыслями. Случившееся не умещалось в голове. Словно жизнь, замерев однажды, вдруг решила наверстать упущенное и до краев наполнилась событиями. Нынче Женя, едва успев привыкнуть к чему-то, тут же получала от жизни новое предложение. Одно тянуло за собой другое… Судьба…
«Неужели, — вдруг озарило ее, — все, что произошло со мной за последние два месяца, случилось для того, чтобы ко мне вернулся
«Дима, Дима, Дима», — повторяла и повторяла она про себя, словно заклинание. Заклинание, с помощью которого Женя пыталась рассеять охватившее ее чувство нелепости и зыбкости происходящего, снова сделать окружающее реальным…
— Ну, где ты? — он заглянул к ней в ванную. Голый. Голая реальность.
— Подожди, — попросила она, прикрывая руками наготу. — Я сейчас…
— Ты что, Жень?
Он посмотрел на нее с удивлением и вдруг помрачнел:
— Господи, какой же я дурак… Я думал, что мы… Мне уйти?
У Жени все внутри заныло.
— Нет, ну что ты! — поспешно вскрикнула она. — Просто мне надо привыкнуть, столько лет прошло…
Дима смотрел на нее испытующе…
— У тебя кто-то есть? — спросил он.
— Нет, — поспешно — слишком поспешно — ответила Женя. И разозлилась на себя — из-за того, что, как только прозвучал этот вопрос, она сразу вспомнила про Алекса.
— Дай мне полотенце, пожалуйста, — попросила она, все еще смущаясь своей наготы.
Он протянул ей полотенце и слегка прищурил глаза…
— Может, ты все-таки расскажешь, откуда ты взялся? — предложила Женя, закутываясь в полотенце и стараясь делать вид, что не замечает характерного блеска его глаз.
— Обязательно расскажу… — улыбаясь, ответил он, пытаясь стянуть с Жени полотенце. Потом вдруг схватил ее, вытащил из ванны и попробовал пристроить ее на краешек биде, чтобы…
— Нет, — почти крикнула Женя и добавила спокойно, стараясь быть как можно убедительнее: — Нет, Дима, не сейчас.
Он картинно вздохнул:
— Хорошо, но, должен тебе сказать, ты такая аппетитная стала…
— Нет, Дима, — еще раз твердо произнесла она.
Он насмешливо поднял вверх руки, словно сдаваясь на милость победителя, и сменил тему:
— Слушай, есть хочется невозможно. Давай я сейчас тоже в душ, а ты пока, может, что-нибудь закажешь?
Пока он принимал душ, Женя быстро оделась и позвонила портье. Попросила его заказать две пиццы, салат, фрукты и бутылку вина — и уже через двадцать минут они сидели на балконе и с удовольствием ели теплую хрустящую пиццу.
Женя всматривалась в его лицо.
Годы не красили Диму: исчезла прелесть юности, мальчишеский задор в глазах. И все-таки он был красив — очень красив. Такие мужчины нравятся женщинам всегда, невзирая на намечающуюся полноту или морщины. Потому что чертики в их зеленых, живых глазах не исчезают до самой глубокой старости.
— Расскажи, — снова попросила она. — Где же ты был так долго? И вообще, как ты здесь оказался?
— Ну, — начал он, запивая вином последний кусок «Маргариты», —
— В каком смысле? — удивилась Женя.
— В том, что я на Ближнем Востоке уже несколько лет. А ты, судя по всему, прилетела только на днях.
— Да, — кивнула Женя.
— Ну так вот, — продолжил Дима, закуривая. — Сначала я тебя вообще не узнал — круто ты изменилась. Да уж, круто… Но потом, когда я передавал тебе наушники…
Женя ахнула.
— Да-да, — подтвердил ее догадку Дима, — твой покорный слуга — личный пилот и по совместительству развозчик баб этого психа.
— Он болен, да? — с жалостью спросила Женя, тут же вообразив некую неизлечимую болезнь, которой страдает Давид. Оттого и чудит, желая провести остаток жизни красиво…
— На всю голову болен…
Дима скомкал руками салфетку и вздохнул тяжело, даже с какой-то злобой.
— Представь себе, — начал рассказывать он, — единственный сын одного сирийского магната. Закончил Кембридж, в свои двадцать пять уже является официальным заместителем собственного отца, хозяина мегаконцерна по недвижимости. Мультимиллионер, одним словом. А сам… — Дима брезгливо поморщился и продолжил: — Перфекционист-психопат. Ну, знаешь, эти — с болезненной тягой к безупречности? Беспорядка, видишь ли, не выносит. Страдает от этого. Вот и живет, как робот. Представляешь, однажды нашел в своей ванне волосок, и у него началась истерика. Как коршун следит: чтобы в доме ни пылинки, чтобы галстук сидел идеально, чтобы ни единой морщинки на брюках. — Дима усмехнулся. — И от спутницы того же требует. Чтобы не курила, не пила, дурных привычек не имела. Да вдобавок чтоб у нее был идеальный маникюр-педикюр — и чтобы вообще все у нее было суперидеально.
— Слушай, — подумав, спросила Женя, — а почему он в вертолете сказал, что через несколько лет все это будет его?
— Да потому что все эти небоскребы строит его отец. Значит, они действительно будут принадлежать ему. Как есть, так и сказал.
— А как ты к нему попал? — спросила Женя и замерла.
Во входную дверь отчетливо стучали…
— Кто это? — насторожился Дима.
Женя пожала плечами:
— Не знаю. Возможно, твой начальник прислал мне в подарок редкую змею. Лягушка, — она кивнула на столик, где сидела Золотая Мантелла, которую она решила назвать Мими, — у меня уже есть…
Женя, практически уверенная в том, что явился очередной курьер от Давида, подошла к входной двери, заглянула в глазок и отпрянула в полном замешательстве.
За дверью стоял Алекс. Одной рукой он упирался в дверной косяк, другой — продолжал стучать в дверь. Его лицо, его поза — все говорило о крайней степени недовольства.
В полной растерянности Женя обернулась к Диме, еще не понимая, что делать. И онемела, увидев, как тот, голый, прижав палец к губам, проскальзывает в двери небольшой гардеробной, держа в руках ворох своей одежды.