Клоунада

Саттертуэйт Уолтер

— Почему?

Он улыбнулся своей привычно скупой улыбкой.

— Потому что я думать, что на него есть очень интересный ответ. Тело забрали двое мужчин. Сказали, что друзья семьи. Немцы. Из Мюнхен. Они солдаты, офицеры. Они не были одеты в военная форма, но по их походке, речи… Я ведь воевал. Я знать немецких офицеров.

Инспектор снова затянулся трубкой.

— И они отказаться отвечать на мои вопросы. Они были… грубые. Я просил, чтобы их задержать. — Он снова сжал

губы. — Но это было не можно.

— Почему вы хотели их задержать?

— Из рассказов, которые я слышать, Сабина фон Штубен была дочь немецкого аристократа. Барона. Я разговаривать с послом Германия и выяснять, что такой барон не существовать в природе. В тот день, когда я с ним говорить, этот посол быть очень общительный. На следующий день он уже не быть такой общительный. Он позвонить мне и сказать, что двое мужчин будут забирать тело. Как и немецкие офицеры, он отказаться отвечать на мои вопросы. Мне показаться, что он нервничать. Мне показаться, что он испугаться.

— Чего?

Инспектор пожал плечами.

— Чего-то, что может испугать послов.

— Тело выдали без всяких осложнений?

— Без всяких. И без задержки. — Он вынул часы, взглянул на них и сунул обратно в карман. — Мне кажется, я сказать достаточно. Возможно, даже слишком.

— Инспектор, — спросил я, — вы знаете Астер Лавинг?

— Певицу, которая умереть? Да. Это не мое расследование, но я слышать о ее смерти. — Он внимательно посмотрел на меня. — Почему вы спрашивать?

— У нее была связь с Ричардом Форсайтом.

— Да? — удивился он и снова поднял брови на три миллиметра. — На момент его смерти?

— Пока не знаю. Но узнаю.

— Прекрасно. И когда узнаете, вы мне сказать. — Это не был вопрос.

— Да, — сказал я.

— Прекрасно. — Он встал, за ним поднялись и мы. Он полез в карман, вытащил бумажник, открыл, извлек визитку. И протянул мне. Простая карточка, только имя и номер телефона. Я положил ее в карман пиджака.

Инспектор вернул бумажник на место и некоторое время смотрел на меня.

— Мне казаться, господин Бомон, что вам надо быть очень осторожным. — Он улыбнулся своей скупой улыбкой. — Я вчера слышать о событиях в «Ле Заль». Очень может быть, что не всех, кто интересоваться вами и вашими вопросами, можно легко задержать с помощью грузовик с рыбой.

— Спасибо, инспектор. Еще один вопрос?

Он слегка поднял брови.

— Да?

— Вы верите, что Ричард Форсайт покончил жизнь самоубийством?

Он снова улыбнулся своей привычно скупой улыбкой.

— Я не знать, как доказать другое.

Глава десятая

— Он

считает, — сказал Ледок, — что Ричард Форсайт не мог покончить с собой. — В его голосе чувствовалось некоторое удивление.

Мы стояли напротив «Великобритании». Инспектор только что уехал.

— Угу, — согласился я. — Мне нужно вернуться на телеграф.

Ледок нахмурился.

— Pardon?

— Я верю инспектору. Дверь была закрыта на щеколду. Если Ричард Форсайт не покончил с собой, тогда, выходит, убийца, кто бы то ни был, умудрился пройти через запертую дверь. И я хочу знать, как ему это удалось.

— Но как вы узнаете?

— Я знаю того, кто может это объяснить. Гарри Гудини.

Ледок поднял брови.

— Фокусник? Вы его знаете?

— Да. — Я махнул рукой, пытаясь поймать такси. Такси вывернуло из потока машин и остановилось около нас. — Я когда-то с ним работал.

Я открыл дверцу и жестом предложил Ледоку садиться. А сам залез вслед за ним и захлопнул дверцу. Ледок сказал водителю, куда ехать, и откинулся на спинку сиденья.

— И где же вы с ним работали? — спросил он.

— В Англии. Два года назад. — Такси рывком тронулось с места.

— Просто поразительно, mon ami. Разумеется, я читал кое-что из его книг, но лично никогда с ним не встречался. Могу сказать, он величайший фокусник всех времен и народов.

— Да. Он и сам так говорит. — Я повернулся на сиденье, силясь глянуть в заднее стекло. — Не могли бы вы попросить водителя свернуть? Надо проверить, не отрастили ли мы себе хвост.

Он наклонился вперед и сказал что-то водителю, затем снова уселся поудобнее и спросил:

— Как вы думаете, что это за дела — фон Штубен? Те немецкие офицеры. И посол. Что бы все это значило?

— Не знаю, Анри. Но, как сказал инспектор, это интересно.

Такси спокойно свернуло налево.

— У вас довольный вид, — заметил он.

Следовавшая за нами черная машина свернула на ту же улицу.

— Нет, дело не в том, что я доволен, просто мне любопытно. Все оказалось куда сложнее, чем можно было ожидать. Попросите водителя еще раз свернуть.

Ледок сказал что-то водителю, потом повернулся на сиденье и тоже глянул назад.

— Но даже инспектор не смог ничего доказать, — сказал Ледок. — Так что официально смерть Форсайта считается самоубийством.

— Инспектор не смог ничего доказать потому, что кто-то, возможно Лагранд, не хотел, чтобы он это сделал. Я не обязан слушаться Лагранда. Да и уволить меня он не может.

Такси снова повернуло.

— Нет, — согласился Ледок, — но он может вас арестовать. И, понятно, убить.