Клоунада
Шрифт:
Я откинул простыню, сбросил ноги с кровати и встал. И вдруг почувствовал острую боль в спине, прямо под лопаткой.
Может, дело в слишком маленькой кровати. Я уже слишком стар, чтобы спать в маленьких кроватях.
Или, может, вчера я потянул какую-то мышцу, когда бросал француза через плечо.
Я порылся в чемодане, нашел халат, надел и пошел искать Ледока.
Он сидел на диване в гостиной, уже полностью одетый, склонившись над газетой на журнальном столике, с чашкой кофе в руке.
—
— Не совсем, — сказал я. — Пока не полностью.
Он улыбнулся. Сегодня на нем была легкая тройка из серой шерсти, такая же безукоризненно чистая, каким был и вчерашний костюм, правда, до нашего путешествия по канализации. Он умудрился сложить новый галстук и разложить его так, что на нем не осталось ни морщинки. Еще на нем была белая рубашка с жестким воротником, серая бабочка, черные туфли и белые, аккуратно застегнутые гамаши.
— Присаживайтесь, — махнул он рукой, а сам встал. — Какой кофе предпочитаете?
— Горячий. Черный. Два кусочка сахара. — Я уселся в одно из хрупких кресел. — Спасибо.
— Не желаете круассанчик? Я выходил на улицу и купил несколько штук в кафе по соседству. Вполне съедобные.
— Нет, спасибо, Анри. Кофе достаточно.
— Bon. — Он кивнул и вышел из комнаты. Я устроился поудобнее и принялся рассматривать нарядных пастушков на картине. Овцы все еще спали. Я им позавидовал.
Вошел Ледок с чашкой на блюдце. И передал ее мне.
— Спасибо, — сказал я. Он снова уселся. Я кивком показал на газету. — Что-нибудь насчет нашего приятеля из канализации?
— Non. Но, боюсь, плохие новости все же есть.
Я отпил несколько глотков кофе. Он был великолепный, что меня, впрочем, не удивило. Я придерживался мнения, что тот, кто знал, как приготовить лягушачьи лапки `a la meuni`ere, уж с чашкой-то кофе справится вполне.
— Какие именно?
— Астер Лавинг. Певичка. Умерла.
— Умерла? — как попугай повторил я.
— Передозировка героина, — объяснил он. — Вчера ночью.
Я опустил чашку с кофе.
— Надо было сходить на эту проклятую баржу.
— Мы бы все равно опоздали, дружище. Она умерла раньше, вечером. — Он поднял газету. — Перевести?
— Да. — Я глянул в сторону. — Черт!
Ледок откинулся на спинку дивана и принялся читать:
— «Астер Лавинг — прекрасная негритянская chanteuse, то есть певица, чье великолепное исполнение чудесной песни „Дрозд“ сделало ее…» — Ледок нахмурился. — Merde. Чушь. «…Сделало ее жемчужиной в короне парижской ночной жизни». — Он поднял голову. — Откуда они берут такие дикие словосочетания?
Я кивнул.
— Дальше.
Ледок снова обратился к газете.
— «…была найдена вечером во вторник мёртвой — смерть наступила от передозировки героина. Тело
Ледок пробежал глазами по статье.
— Здесь еще некоторые биографические сведения, с описанием ее бурной жизни в Соединенных Штатах до того, как она стала жемчужиной в парижской короне, и еще поэтический некролог на английском. «Прощай, дрозд», — говорится в ней. Дальше читать?
Я покачал головой.
— Черт бы все побрал, — сказал я. — Ничего себе совпадение. Только начали дознание, и тут нате вам, на следующий день она умирает.
Ледок погладил бородку.
— Согласен, очень любопытно. Но, mon ami, какое отношение ее смерть имеет к нашему расследованию? Мы говорили только с Розой Форсайт и Сибил Нортон, и ни одна из них не знала о связи мадемуазель Лавинг с Ричардом Форсайтом.
— Я им пока об этом не рассказывал.
Ледок нахмурился и на минуту задумался.
— Но вы же сами говорили, что не объясняли, какие между ними были отношения. По крайней мере, мадам Форсайт.
— Роза не такая уж дурочка, какой кажется. Я расследую смерть ее мужа, называю женское имя. Она вполне могла сообразить. Как и Сибил Нортон.
— Но зачем кому-то из них убивать Астер Лавинг? В газете пишут, она умерла от передозировки. И если она сидела на героине, разве не рисковала жизнью постоянно?
— Возможно. Но «постоянно» — понятие растяжимое, Анри. А она умерла вчера. В тот день, когда я объявился в Париже. Мне это не нравится.
Ледок молчал. Наконец он сказал:
— Мне пришла в голову еще одна возможность. Помимо мадам Форсайт и мадам Нортон.
Я напрочь забыл про кофе. Он уже не казался мне таким вкусным, как раньше, но все равно это был кофе, и я в нем нуждался.
— Вы о чем?
— О мсье префекте. Предположим, вы правы и Ричард Форсайт не покончил жизнь самоубийством. Вдруг Лагранд знал об Астер Лавинг? Может, она что-то знала о смерти Форсайта. И Лагранду стало об этом известно. Возможно, он боялся, что и вы узнаете о ее связи с Форсайтом, и решил от нее избавиться.
Я кивнул.
— Или же это сделал Рейли.
Ледок нахмурился.
— Не исключено, — продолжал я, — Рейли тоже что-то знал. Об Астер Лавинг и Форсайте. И когда увидел вчера, что мы разговариваем с Джепсоном, решил, что тот нам все выложил.
— Но Джепсон даже не заикнулся об Астер Лавинг.
— Но Рейли-то об этом не знал.
Ледок на секунду задумался.
— Да, конечно, вы правы. Но ведь все это только домыслы, так?
— Верно, только домыслы.