Клуб авантюристок
Шрифт:
Кривая настроения резко поползла вверх и я помчалась за своими кровно заработанными, на ходу обдумывая подарки. Но уже через полчаса стояния в очереди эйфория улетучилась и я подумала, что слишком много радости испытывают наши учителя, получая гроши. Отец с детства внушал мне – довольствуйся малым, будь благодарна за то, что имеешь; но что-то мои благодарности затянулись. В конце концов, я не мечтала о шикарном автомобиле - мне всего лишь хотелось путешествовать, рисовать, заниматься музыкой и танцами. Почему я должна быть благодарной за то, что у меня просто
Я оглянулась. Учителя стояли впереди и позади меня неровной линейкой. Обсуждались размеры зарплаты, поведение проблемных учеников, предстоящие олимпиады. Я стала вглядываться в лица коллег. Ни одно из них не было таким светлым, как у Анны. Застывшие маски, поджатые губы, без причины строгие глаза, командирские морщины у рта – всё в них выдавало учителей. Нищих и бесконечно гордых за свой самоотверженный труд!
Не глядя расписавшись в ведомости, я получила зарплату и покинула кабинет бухгалтера. Вернувшись в кабинет, дособирала сумку, закуталась в тот самый полусинтетический шарф и отправилась домой.
В квартире всё было как обычно. Обед никто из сестёр приготовить не удосужился – привычно ждали, когда старшая сестра позаботиться о них. Вымахали две девицы, и ни одна до сих пор не умеет яичницы пожарить!
Пока я варила суп, вернулась из магазина мама. Она пребывала в хорошем настроении из-за скидки на покупки, и тогда я решилась спросить у неё:
– Мам, как ты посмотришь на то, что я уйду из школы?
Поначалу она не восприняла вопрос всерьёз. Продолжая разбирать продуктовую сумку, бросила мимоходом:
– Да? И куда же? В свободные художники?
Её равнодушие и ирония задели меня.
– Почему бы и нет? Ты же сама говорила, что я неплохо рисую.
– Неплохо не есть хорошо. И потом, я не специалист, чтобы оценивать твои работы. Я вообще в живописи ничего не понимаю. Не приставай ко мне; у тебя суп вон, убегает!
Я подняла крышку кастрюли и убавила газ.
– Да, я и в самом деле собралась уходить! – пришлось мне повторить, на этот раз более решительно.
Мама глянула на меня и проворчала:
– Нет, ну куда это годится?! Что за блажь? Прежде чем уходить откуда-то, надо решить, куда ты уходишь. У нас так тяжело найти работу! Чем тебе не нравится твоё место?
– Может быть, тем, что оно не моё? У меня не остаётся времени на себя, на свою личную жизнь, - начала я возражать.
Мама закончила разбирать сумки и прямо посмотрела мне в глаза:
– А что ты хотела? Ты думала жить только в своё удовольствие? Так не бывает, дорогая моя! Есть слово «надо». Твоя работа обеспечит пенсией.
– Такой же грошовой, как зарплата?
– Зато стабильной. А пойдут дети, они помогут.
– Мам, а вдруг не пойдут? Почему ты убеждена, что у меня будут дети?
– У всех есть, и у тебя будут. Таково предназначение женщины.
Я больше не могла вести эти штампованную беседу. Было очевидно, что мама меня не слышит, да и не хочет слышать. Но я всё-таки
– А нас ты тоже родила, чтобы мы в старости подмогой стали?
Мама разразилась целой тирадой о неблагодарности современных детей, о том, как тяжело было поднимать нас – в общем, ещё добрая плеяда общеупотребительных клише. Потом она расплакалась и ушла в свою комнату. Я не бросилась утешать её – даже эти слёзы казались мне манипуляцией.
Однако атмосфера в квартире стала натянутой, сёстры со мной не разговаривали, а отец что-то потихоньку ворчал себе под нос. Всё ясно – я нарушила их привычный уклад, и на сегодняшний вечер подверглась остракизму. Недолго думая, я собралась и поехала к подруге, той самой, после визита к которой встретила Анну. Всё лучше, чем мысль о том, что весь оставшийся вечер придётся лицезреть недовольные мины домочадцев!
Сегодня было теплее, чем вчера, да и автобуса не пришлось ждать долго. Я сочла это хорошим знаком и настроение улучшилось. Что поделать, моё настроение по большому счёту зависело от внешних событий. А у кого не так?
Уже по дороге в салон набилось много людей – городская ёлка открылась несколько дней назад, а мне как раз проезжать мимо неё. Основная масса народа выходила на центральной площади, поэтому пришлось запастись терпением и дать окружающим возможность потолкать меня и потрепать мой полусинтетический шарф.
За две остановки до площади нас вдруг обогнал легковой автомобиль и водитель маршрутки едва успел увернуться. Автобус качнуло из стороны в сторону, пассажиры сбились в центре салона, вслед за этим их раскидало по разным сторонам маршрутки, а кто-то впереди даже ударился о поручни. Поднялось возмущение, переросшее в нервный смех и оживлённый разговор об обнаглевших автолюбителях. Мне потребовалось несколько минут, чтобы прийти в себя. Страх был только мгновение, но такой пронизывающий, какого раньше мне испытывать не доводилось. Поправив сбитый набок шарф, я принялась вытаскивать застрявшую в толпе людей сумку. Какой-то парень участливо помог мне:
– Держите, красавица, держите, не теряйте!
Его помощь, подкреплённая столь приятными дамскому уху словами, возымела своё действие. Последний рывок – и сумка у меня на коленях. Я расслабилась и с удовольствием увидела, что наша маршрутка подъезжает к площади, а значит, сейчас станет просторно. Тот парень вышел, оставив меня сожалеть о том, что наше знакомство не продолжилось. Кажется, он был милым. Вздохнув, я проводила его фигуру взглядом и принялась смотреть в окно. Всё те же однотипные дома, скудная архитектура и отсутствие каких-либо парков. Мне бы хотелось жить в другом городе, но в каком, я не знала. Большие города манили, но и пугали своим ритмом, шумом, суетой. В своей жизни мне пришлось побывать в Петербурге, в Казани, в Москве. Несмотря на притягательность этих столиц, навечно оседать там не хотелось – чувствовала, что не выдержу предлагаемого образа жизни.