Клуб для избранных

Стоун Кэтрин

— Но ты выдержал.

— Да. Узнав, что ты приехала на каникулы, я вернулся в Сиэтл и набрал номер твоего телефона. По-моему, твой отец не узнал мой голос. Я повесил трубку, не назвав себя.

— Почему ты не написал?

— Я еще не был готов. Лето кончилось. Надо было решать, что делать дальше: возвращаться в университет или заняться чем-то другим. К Рождеству я окончательно пришел в себя, собирался увидеться с тобой, но узнал от Бетти, что ты приехала на каникулы не одна, а с другом.

Лесли скорчила

гримаску.

— Я даже имени его уже не помню. — «Ах, Джеймс, ведь все могло бы сложиться иначе!»

— Я понял, что у тебя своя жизнь, да и моя благодаря тебе стала меняться. Мне хотелось рассказать тебе об этом. Я надеялся, что когда-нибудь у меня появится такая возможность.

«И вот она появилась — как раз в мой день рождения», — подумала она. С днем рождения, Лесли!

— И ты стал архитектором.

— Я окончил университет, потом работал в Нью-Йорке, а сюда переехал полтора года назад.

— И теперь твоя фамилия красуется на вывеске у входа.

— Да, я добился успеха. Везение продолжалось.

«Дело не в везении, Джеймс, — мысленно возразила девушка, — а в тебе. Твой талант, помноженный на упорный труд и решимость, стал причиной успеха». Она догадывалась, что остатки былого неверия в собственные силы еще сидят в нем. И виной тому его папаша-алкоголик.

— Тебе нравится твоя работа?

— Я ее обожаю! — пылко воскликнул Джеймс.

— Ты проектируешь дома?

— Последние полгода я работал с международной фирмой. Приходилось строить жилые здания, офисы, магазины, даже курортные отели.

— Здорово!

— Я доволен. Это лучшая работа на свете — для меня, во всяком случае.

Лесли опустила глаза на свою почти полную тарелку. Вышколенные официанты через определенные промежутки времени ставили перед ними салат, пиццу, десерт, но блюда оставались нетронутыми. Обоих интересовала беседа, а не еда. Девушка откусила кусочек пиццы и с улыбкой подняла глаза.

— А ведь этот ресторан славится по всему Сан-Франциско. Неудачные им попались клиенты!

— Хочешь чего-нибудь еще?

— Нет, — покачала головой Лесли и, решительно отодвинув тарелку, попросила: — Расскажи мне о своей жене.

— Ее зовут Линн, — с готовностью начал Джеймс. — Мы познакомились два года назад. Я возвращался из Нью-Йорка, а она была — собственно, до сих пор остается — стюардессой. Она заметила, что я рисую, и подошла посмотреть. Обычно я занимаюсь этим, чтобы расслабиться. Взглянув на мое творение, Линн спросила, могу ли я нарисовать для нее кошку по имени Моника. Я решил, что она шутит, но она так подробно описала мне эту Монику, что остаток полета я не отрывался от бумаги и, покидая самолет, вручил Линн рисунок. Она бегло взглянула на него и тут же предложила проиллюстрировать ее книгу.

— Книгу? — удивилась Лесли.

— Ну да. Оказалось, что в свободное

время она сочиняет сказки для детей. К тому времени была готова первая под названием «Где же Моника?», и Линн искала художника, который взялся бы за оформление.

— Искала художника, а нашла мужа.

— Ну да. С тех пор мы сделали еще две книги. В обеих фигурирует кошка Моника, и обе пользуются успехом у детей.

— Давно вы женаты?

— Полтора года. Мы поженились, как только я перебрался из Нью-Йорка в Сан-Франциско.

— Ты рассказал о книге, а не о Линн. Какая она?

— Линн? Даже не знаю, с чего начать... — Голос Джеймса потеплел, когда он попытался описать женщину, которая, войдя в его жизнь, подарила ему счастье, — Линн старше меня на три года. Она через многое прошла и потому научилась быть сильной и независимой. Она по-прежнему работает стюардессой, потому что ей это нравится, хотя могла бы уйти и заняться сочинительством. Еще она... Не очень складно у меня получается, да?

— Описать человека нелегко, — согласилась Лесли и подумала, что в данном случае слова не имеют значения. «Я и по тону догадываюсь, насколько сильно ты ее любишь». — А дети у вас есть?

— Нет, — с усилием выговорил Джеймс. — И не будет. Линн не может рожать.

— Как грустно!

— Что поделаешь... В любом случае мы бы вряд ли их завели. У нас обоих было трудное детство, мы оба ненавидели своих отцов и с трудом пережили семидесятые годы. В разгар эпохи хиппи Линн училась в Беркли и отдала дань наркотикам и сексу. Врачи говорят, что из-за воспалительного процесса в трубах она вряд ли сможет забеременеть. Ну а я, усиленно накачиваясь наркотиками, наверняка повредил свои хромосомы, — помолчав, добавил Джеймс.

— Мне кажется, у хиппи так часто рождаются здоровые дети, что теория о поврежденных хромосомах не выдерживает никакой критики. Неужели вы даже не попытались? — участливо поинтересовалась Лесли. На ее взгляд, человек, обладающий чуткостью Джеймса, и женщина, которая пишет детские сказки, стали бы прекрасными родителями.

— Линн не принимает противозачаточных таблеток, но до сих пор не забеременела. Очевидно, доктора правы. Как бы то ни было, мы вполне довольны — детей нам заменяют Моника и дома, которые я строю.

— Ты не просто доволен — ты счастлив, Джеймс. И я за тебя рада, — искренне произнесла Лесли. И все же в подсознании вертелась мысль, что все могло бы сложиться по-другому. Что она могла бы подарить ему счастье.

— Во многом это благодаря тебе.

— Ну что ты!

— Да-да, поверь. Ты не представляешь, как для меня важно иметь такого друга, как ты.

— Приятно слышать, — смущенно улыбаясь, промолвила Лесли. «Для меня это тоже очень важно. Пока мне не удалось найти никого, кто сумел бы тебя заменить».