Клуб гурманов
Шрифт:
— Что бы ни было, все наладится. Давайте-ка к столу.
— Ну, расскажи нам спокойно, что произошло.
Ханнеке наполнила тарелки.
— Выкладывай, а мы тем временем поедим.
— Нет, не хочу портить вам отпуск. Все в порядке.
Она вся дрожала и, несмотря на жару, на ее загорелых руках была гусиная кожа. Я протянула ей стакан белого вина. Она взяла его дрожащей рукой и отхлебнула приличный глоток.
— Ну, скажи, что-то случилось с детьми? С Эвертом? — Ханнеке поставила перед ней
— С Эвертом, — сказала она хрипло. — У него проблемы. Уже некоторое время. Я не хотела, чтобы кто-то знал. Так что никому не говорите! Это так унизительно. Ну ладно, может, еще обойдется.
Слезы медленно текли по ее щекам. Впервые за все это время одна из нас плакала. И как плакала! Все становятся уродливыми, когда плачут, но только не Бабетт! Я никогда не видела, чтобы человек так красиво страдал. Все в ней жаждало утешения и ласки. Мы неловко молчали в ожидании того, что она скажет, Ханнеке закурила, несмотря на еду, стоявшую перед ней.
— Как раз в это время… У него сейчас доктор и, возможно, его отправят в больницу.
— Что? В больницу? — Открыв рот, мы уставились на Бабетт.
— Он что, заболел? Что с ним?
Бабетт покачала головой и протестующе подняла руки.
— Ничего серьезного, по крайней мере, жить будет. У него проблемы с этим. — Она постучала наманикюренным ногтем по голове.
— Не принимай так близко к сердцу.
— Я говорила по телефону с Симоном. Он считает, что Эверт совсем свихнулся.
Бабетт откашлялась.
— Симон? А при чем тут Симон? Он тебе звонил?
Взгляд Патриции изменился с сочувственного на раздраженный. Она сложила сплетенные пальцы рук у рта и строго посмотрела на Бабетт.
— Нет, все получилось так нескладно. Сначала позвонил Эверт. Он нес какой-то вздор. Я сразу поняла, что там что-то не так. Он сказал, что мне надо срочно ехать домой, потому что они хотят его убить из-за его божественного дара. А когда я ему сказала, что я смогу быть дома самое раннее завтра, он начал меня ругать. Что я просто какая-то блудница Вавилонская, сговорилась с темными силами, чтобы его погубить… Я так испугалась. Мысли были только о детях. Я спросила его: «Где мальчики?» Он пробормотал, что отправит их в безопасное место.
— Надо позвонить Иво. Пусть к нему приедет. Или вызвать полицию. — Ханнеке взяла телефон.
— Не надо звонить. Симон с ним. Он забрал его мобильный. Оказалось, что они встретились в столовой гольфклуба, и Эверт бросился на него орать, а потом умчался куда-то как сумасшедший. Симон поехал за ним и обнаружил его в шкафу в спальне, он весь трясся. Дети, к счастью, играли где-то у друзей. Симон позвонил нашему домашнему доктору. Тот пришел. Сейчас они ждут психиатрическую помощь.
Наступила тишина. Я озадаченно уставилась перед собой, на белую скатерть, и не
— Вызвали психиатрическую помощь?
— Да. Чтобы его забрали в больницу. В отделение медцентра…
— Ты раньше не замечала за ним ничего подобного? — резко спросила Ханнеке.
— Нет! Ну, не знаю… Он, правда, уже несколько месяцев какой-то мрачный. Плохо спит, все время о чем-то волнуется. Считает, что мы на грани банкротства, хотя мне кажется, у нас все в порядке. Обвиняет меня во всех смертных грехах: что я транжирю деньги, что флиртую с первым встречным, что не забочусь о детях. Следит за каждым моим шагом, постоянно звонит. Мы даже поругались по этому поводу, прямо перед тем как ехать сюда. Я попросила, чтобы он не звонил мне каждую минуту… Тогда он совсем с цепи сорвался…
— Но ведь никто не сходит с ума просто так?
— Послушайте, девочки, — сказала Анжела, положив руки на стол и энергично разглаживая складки на скатерти. — Эверт — не сумасшедший. Возможно, он перенапрягся, перегорел, все само собой восстановится, надо только отдохнуть и грамотно подлечиться. Такое может приключиться с каждым. Сама знаешь, какая у них напряженная работа. Бабетт, тебе надо сейчас бросить все и заниматься Эвертом. Поддерживать его. Делать все, чтобы он как можно скорее восстановился.
Стрекотанье сверчков все нарастало и теперь звучало уже не как обычный тропический фон, а как нечто, нагоняющее страх.
— А дети, куда же они денутся? — Патриция нервно теребила свои темные кудри и переводила вопросительный взгляд с одной из нас на другую.
— Симон заберет мальчиков к себе.
Анжела встала и подошла к Бабетт. Они обнялись.
— Ах, дорогая… Тяжелая ситуация. Какой ужас! Почему ты не рассказала нам об этом раньше? Мы бы смогли тебе помочь… Мы так хотим тебе помочь.
Бабетт начала всхлипывать.
— Я сначала так испугалась. Ведь это ужасно, правда? Бояться собственного мужа… Он меня даже ударил во время этой ссоры!
— Это не он, это его болезнь. Так и запомни. Он выздоровеет, вот увидишь. Держись, может, он выйдет из этого кризиса обновленным человеком. Кризис даже пойдет ему на пользу. Самое страшное позади. Ему уже помогают…
— Все он да он! А я? Что мне делать? Он меня бил, обвинял во всем на свете! Мне — что, просто проглотить это? Это больно! Вы даже представить себе не можете, что ты чувствуешь, когда твой собственный муж вдруг поворачивается против тебя. Каково это — бояться его и унижаться перед ним!