Клуб, которого не было
Шрифт:
Нет, проговорился я сегодня Лекману и Лекмановым девушкам за завтраком в ГУМе – не будь у вас все блондинами, я внимательнее смотрел бы по сторонам. Неблондинам, небледнолицым, всем прочим «не-» в городе стоит быть внимательными. Здесь совсем немножко бьют ногами на улицах, если не повезет. Здесь совсем слегка висят портреты патриарха в гостиницах и на дорожных щитах. Здесь совсем чуть-чуть никогда и никому не бывает стыдно. Поэтому не будем портить настроение – капучино, американский или черный, девушки?
– Я хотел бы получить такую экскурсию где-нибудь в Кливленде, – сказал задумчиво Йене.
Йене, как и положено жителю шведского
– Да у вас тут Нью-Йорк?
– Эль-Баррио, куда уж там.
– Это где, в Нью-Йорке? Я там не был.
– Ты ничего не потерял, Йене.
Вчера, оттарабанив «Big City Life» в полупустом зале (никогда не верьте радиочартам), Mattafix просидели в этом дворе четверть часа. Сидели в автобусе с забаррикадированными окнами: пахло из контейнеров совсем не розами. Волшебная Анечка юлой носилась по клубу в поисках потерянного ключа от ворот. Поднимала всю охрану на уши, притопывала на бессовестных кошек, выводила за ухо из автобуса непрошеных журналистов, лучезарно улыбалась возмущенной группе и считала минуты до отправления питерского поезда.
На поезд герои радиочартов каким-то чудом успели, а Анечка в очередной раз заявила, что работать в клубе «Икра» хелпером ей в разы интереснее, чем двадцать восьмым ассистентом бизнесмена Дерипаски. Она тайком ксерокопирует и приносит мне записки управляющего, Андрея Геннадьевича, адресованные завскладом Нине Андреевне.
«Нина, нужно срочно найти костный мозг!» – этот факт вмешательства в чужую личную переписку с Аниной легкой руки висит у меня на стене. В рамочке, рядом с дружеским росчерком на объявлении: «Amon Tobin. Sold out».
С Дерипаской у Ани, по-моему, все равно бы не сложилось, а мы нашли друг друга – у Курского вокзала, расшугивая кошек и знакомя Йенса Лекмана со Стивеном Стейплтоном.
Борщ у Nurse With Wound кончился. Стейплтон и Тибет рассматривают гостиничные карточки: не пора ли нам пора – завтра полдня собирать сцену. Размах нешуточный: у Стейплтона в райдере детский велосипед с резиновым гудком в диаметре не меньше 5 сантиметров. Что он с ним будет делать? Что будет делать Тибет, не выступавший с NWW бог знает сколько лет? Мы с головой в завтрашнем дне.
Лекмановы девушки меж тем пробегают последние арпеджио на «Tram №7 to Heaven». Зал затянут первосортной инди-патокой, как сладкой ватой. Я буду удивлен, если никто из этих людей внизу, под ВИП-балконом, сегодня не надумал пожениться.
– Аня отвезет вас в гостиницу, – начинаю прощаться с бородатым столиком. Прощаться-то ненадолго.
– Как вам соотечественник? – это шведскому киностолику. Киношведы счастливы.
Мне по душе эти странные пересечения. Я больше не волнуюсь, как год назад, когда с Current 93 и Six Organs of Admittance в клубе одновременно оказались Prodigy, а отец Косьма бегал по Красной площади в поисках потерявшегося барабанщика С93. Барабанщики найдутся, саксофонистов утешим, на Laibach пожалуемся, саундпродюсера The Knife Криса с Nurse With Wound сейчас познакомим – мы за неделю пережили в этой ветшающей пристройке к депо без малого пять гениальных групп. Шестая – завтра. Каждой хватило бы как саундтрека к моему персональному комнатному счастью.
И Лекман в своей смешной пиджачной паре – наш с Анечкой кумир на сегодня. А потом будет завтра.
«Завтра»
В почте – не завтра и не послезавтра", ох, как тут все интересно. Похоже, в нашем Эль-Баррио все правильно работает:
From Faust
То
Date 29 September 2007 23:37
Subject faust in moscdw
Здравствуйте,
я – Жан-Эрве Перон из группы Faust.
Я узнал, что завтра у вас играют Nurse With Wound.
Хотел поинтересоваться, не будет ли вам интересно сделать в клубе «Икра» концерт группы Faust. Возможно, вы слышали о такой.
С уважением, Жан-Эрве Перрон
– Григорий, а вы не могли бы подойти к Оксаночке и сказать ей, что, когда я на пальцах показываю вот так – Ленина ладошка зависает в воздухе горизонтально, – это значит, не пускаем, когда вот так – Лена поднимает ладонь пальцами вверх, – пускаем. Что-то она меня не понимает, уж и не знаю, как ей объяснить.
Охранник Оксаночка, кандидат в мастера по дзюдо, – пунцовеет. Похоже, с удовольствием применила бы к Лене какой-нибудь прием.
Город.уверен, что фейсконтролыцик, простите за слово-гримасу, – почетная творческая миссия. На самом же деле фейсконтроль, в том чванно-вахтерском виде, в каком он прижился в городе, больше соответствует работе ассенизатора-копрофага. Фейсконтролыцика в строгом понимании слова, незаметного человечка, что болтается где-то сбоку массивных охранников, – у нас нет. У нас и массивных охранников – только Женя Малыш. Девушки-охранники на входе смотрятся куда как лучше. Мужчины-охранники их на экране из соседней комнаты наблюдают: туда приходит картинка со всех клубных камер. Не хочу получить на входе закомплексованного юнца, который вместо «здра-сте» будет отплевываться: «Я здесь ничего не решаю». Охраняемых складов Moet Chandon с супермоделями из Астрахани и «Землей в иллюминаторе» в ремиксе – к счастью, хватает без нас. Подвалов с нервными ночными жителями на взводе – не дай бог, чужой! – тоже достаточно. Никогда не стремились разбавить компанию.