Клуб любителей фантастики, 2003
Шрифт:
Ратмиров по стропам взобрался наверх и стал понемногу затягивать парашют. Мне пришлось сначала улечься на него, чтобы подавить парусность, а затем подталкивать к аппарату.
Через час мы сделали перерыв. Ратмиров вернулся в аппарат и провел сеанс связи с «Кашалотом». Отдышавшись, я воспользовалась паузой и провела анализ воздуха. Кислорода 20 % Давление 0,6 атмосферы. Проделав бактериологический тест, я установила, что микрофауна третьего класса вредности, то есть практически безвредная. Ратмиров переоделся и вышел в легком скафандре без кислородной маски.
—
— При таком морозе они не страшны, — спокойно ответил Ратмиров.
Я не стала возражать. Мне бы тоже не мешало переодеться. Скафандр, приспособленный под мужскую анатомию, был неудобен и натер во многих местах. Еще час понадобился на укладку парашюта. Намаявшись и жутко устав, я с трудом вползла по трапу в шлюзовую камеру. Ратмиров остался прилаживать стальные крышки на парашютный отсек.
Я приняла душ и переоделась. Звуки возни, удары инструментов еще долго доносились через обшивку корабля и мешали мне уснуть.
Когда я проснулась, за бортом шел проливной дождь. Капли воды били по броне, иллюминаторы запотели, и через них ничего нельзя было разглядеть. Мне вспомнилась Земля, холодные осенние дожди и та особая осенняя тоска, что без видимых причин охватывает душу. Я оделась, стараясь не шуметь, приготовила завтрак.
Я пила кофе, смотрела на потоки воды за иллюминатором и думала о том, что нахожусь на планете, где можно дышать воздухом. где бывают дожди и падает снег, где есть моря и океан, и тоска по Земле еще больше охватила меня. Немного фантазии, и я переместилась на Землю, на ферму родителей. Утро, дождь, в такие дни отец на поле не спешит и подолгу спит. Казалось: вот скрипнет дверь, и он войдет.
Дверь не скрипнула, а с характерным завыванием электромоторов растворилась. Вошел Ратмиров, он зевнул, почесал грудь и сказал:
— Сегодня надо проверить дюзы и выровнять корабль.
— Выравнивать-то зачем?
Ратмиров сел, налил себе кофе, положил сахар — порций пять, не меньше — и пояснил:
— Нам предстоит баллистический старт. Нос лучше держать вертикально вверх. Выравнивать в полете — это лишние затраты топлива.
Я вздохнула: нарушение следует за нарушением.
— Ты хоть раз садился, не нарушая инструкции?
— Приходилось, — усмехнулся Ратмиров, — когда был курсантом.
— Я буду вынуждена доложить капитану о многочисленных нарушениях инструкции, с которыми была проведена посадка.
— Докажи, что были нарушения!
— А парашют?! — Я чуть не задохнулась от гнева.
— Парашют уложен в своем отсеке.
— А записи приборов?
Ратмиров флегматично отхлебнул кофе и добавил еще одну порцию сахара.
— Записи приборов снимаются только в случае аварии, а на расследование капитан не пойдет.
— Это почему?
— С капитаном я летаю уже пятый год. Кстати, этим приемчикам я научился у него, — и он положил еще одну порцию сахара в кофе.
— Прекрати жрать сахар, в конце концов! — не нашлась, что сказать, я и убрала коробку
Ратмиров криво усмехнулся.
Дождь продолжал лить. Я приготовила лучемет, газоанализатор, прикрепила к шлему камеру и захватила контейнер для образцов. Предусмотрительно я удалила из скафандра устройство для оправления малой нужды. Ратмиров иронично следил за моими приготовлениями, но промолчал.
Первым делом он стал возиться возле дюз, проверяя их центровку.
— Тебе помочь? — предложила я.
Из-под маски я увидела раздосадованное лицо Ратмирова:
— Занимайся своим делом, — сухо указал он.
Я с негодованием развернулась и поковыляла прочь. Впрочем, даром терять время я не собиралась. Тщательно обследовав пригорок, на который мы приземлились, я набрала кучу образцов растений, точнее, того, что осталось от них после морозной ночи. Тяжелая сумка и лучемет оттягивали мне плечи, но я принципиально не возвращалась, предпочитая издали наблюдать, как Ратмиров регулирует давление в амортизационных опорах, выравнивая «Кузнечика».
После длительной прогулки я спала на следующий день как убитая. Проснулась от прикосновения. Ратмиров стоял над моей кроватью:
— Ты куда сахар дела?
Спросонья я даже не подумала рассердиться. Я ответила Ратмирову и вознамерилась спать дальше, но шаги на камбузе и стук посуды мешали мне. Я вышла на кухню.
— Где мой завтрак?
— Приготовь что-нибудь себе, — отмахнулся Ратмиров.
— Сегодня твоя очередь, — увидев его удивленное лицо, я поспешно добавила, — мыть посуду тоже.
— С какой стати?
— Я это делала вчера. Сегодня твоя очередь.
— Я не помню, чтобы я устанавливал такую очередность.
— Нас двое, следовательно, мы должны делать это по очереди.
— Не вижу связи, — отрезал Ратмиров.
— Ты хочешь сказать, что это все время должна делать я?
— Я думал, тебе не трудно…
— Это почему же? Потому что я женщина?
— Не только. Я, как бы это сказать, опытнее тебя.
— Ну, уж нет! В таком случае переходим на самообслуживание. Каждый готовит себе сам и убирает за собой.
— Готовить я умею, — усмехнулся Ратмиров, — а вот посуды нам не хватит.
— Как не хватит?
— Ну ладно. Наверное, мне придется есть из грязной.
Настроение было испорчено. Я не стала завтракать, а сразу решила взяться за образцы. Неожиданно меня позвал Ратмиров:
— Посмотри-ка, — подвел он меня к иллюминатору.
Солнце взошло уже довольно высоко, весь холм, за исключением борозды, оставленной кораблем при посадке, зазеленел. Напрягая зрение, в траве можно было разглядеть копошащихся насекомых. Точнее, животных, похожих на насекомых. Были они заметно крупнее земных, так как сила тяжести на Один-дробь-пять меньше земной.