Клуб любителей фантастики. Анталогия танственных случаев. Рассказы.
Шрифт:
"Пожалуй, не уйти", - устало подумала Мадэлейн, припадая спиною к березе, чувствуя, что, не дав себе хоть минутной передышки, она не вынесет этого сумасшедшего бега. Хотя, наверное, было бы даже лучше, если бы просто сердце не выдержало, - умереть на бегу, пока не догнали.
Птицеглавые отстали ненадолго, но они-то уж не потеряют след! То, что Мадэлейн еще жива и оторвалась от преследования, - обычная их забава: погонять человека по лесу, пока в нем еще тлеет огонек надежды на спасение, а потом вдруг окружить со всех сторон и, обессиленного, задыхающегося, расстрелять в упор. Мадэлейн тряхнула головой, отгоняя внезапное воспоминание, какой она видела в последний раз Анну: от одежды остались
Птицеглавые, в отличие от других нелюдей, не подбрасывали тела жертв к стенам форта, а оставляли там же, где убивали. Мадэлейн иногда думала, что птицеглавые вовсе не испытывают никаких чувств к людям, даже ненависти, которой одержимы все одичавшие. Птицеглавые казались ей диковинными, самой природой созданными орудиями убийства, самозабвенного преследования и истребления человека. Они были умнее и хладнокровнее всех остальных врагов, а оттого - опаснее. Пожалуй, радость они испытывали только от самого преследования и самого убийства. А совершив его, бросались как одержимые на поиск новой жертвы.
Другие одичавшие откровенно тешились горем и ужасом людей, когда те обнаруживали у стен форта изуродованные останки своих охотников, наблюдателей, пастухов, стражников, биологов-всех, кому не посчастливилось в лесу. Однако люди скоро поняли это, а поскольку целью их было выживание не только физическое, но и нравственное, то отныне дежурная команда, получая у коменданта ключи от ворот форта, получала и строжайшую инструкцию держать себя в руках, не радовать врага. Дежурные выходили вооруженные, скрыв лица под масками, подбирали трупы и молча, деловито возвращались в форт. Нелюди поднимали злобный, разочарованный вой и свист и долго еще метались потом по деревьям, норовя так раскачать ветви, чтобы долететь до стен форта. Но, во-первых, весь лес поблизости был надежно вырублен, а, во-вторых, сквозь стены проходил ток, да еще и сверху они были щедро усыпаны битым стеклом.
...Орел-наблюдатель вдруг заклекотал и резко пал с высоты, напрягая когти, словно хотел подхватить Мадэлейн, вынести ее из леса, и она поняла, что погоня совсем близко: диспетчер, наблюдавший за ней из форта и видевший округу телеобъективами, вживленными в глаза орла, не мог ей сейчас помочь ничем иным, кроме этих сигналов тревоги.
"Хорошо, хоть орел видит. Они будут знать, как и где меня убивали. Потом подберут, похоронят. Чтобы среди своих..."
Мадэлейн с трудом отстранилась от спасительного дерева. Запоздало спохватилась, что забыла оглядеть его крону, прежде чем опереться о ствол: а вдруг в гуще ветвей свили гнездо одичавшие?.. Обошлось, к счастью. Мадэлейн прощально оглянулась на кипенье зелени под ветром: черная береза, ее любимое дерево! Только она да липа не поддались мутации, не меняли свой первозданный вид. Мадэлейн погладила шершавую кору и побежала дальше, то и дело переходя на шаг, запаленно вздыхая и снова пускаясь в усталый бег.
Сумка с вживителями тяжело била по ногам, но Мадэлейн и не думала бросить ее: вживителей в форте было мало, их приходилось беречь. Именно потому биологи и решались на свои одиночные, смертельно опасные рейды, из которых возвращался далеко не каждый, что молодняк нормально воспринимал только те вживители, которые устанавливались на воле, в привычной обстановке, в лесу, незаметно, - например, во время игры или сна, но отнюдь не в форте, не в лаборатории - в состоянии страха и одиночества. Конечно, импринтинг - это было бы самое лучшее, ведь с первого мига жизни крошечные животные начинали бы обожать людей как своих повелителей и друзей, но в массовых масштабах он оставался пока невозможным,
Она потому и устала так сегодня, что битых два часа гоняла по полянке с жеребятами, играя в нечто среднее между чехардой и пятнашками, и за это время ей удалось поставить шесть вживителей. Ох, как не вовремя появились эти птицеглавые!
Мадэлейн горько усмехнулась: как будто смерть когда-то приходила вовремя!..
Там, на поляне, она не смогла сразу же броситься бежать: надо было собрать пустые футляры, чтобы унести их с собою. Нелюди не все утратили способность думать и анализировать; особенной, какой-то леденящей сметливостью отличались именно птицеглавые, и биологи страшно боялись, что, если хотя бы футляр от вживителя попадется на глаза одичавшим, те смогут догадаться о назначении вживителей, смогут обнаружить их у молодняка... и тогда люди будут совсем уж обречены.
Горючее берегли только для движков, подававших энергию к водяным насосам и ток к ограде форта, да еще для летательных аппаратов. Как же обойтись без верховых лошадей, боевых слонов и верблюдов, без стражей-собак и орлов-наблюдателей? Мясо диких животных употреблять в пищу настрого запрещено, и разве выжить без прирученного скота? Размеры форта не позволяли строить большие скотофермы, а сооружать их вне форта тоже было нельзя, хотя бы из-за невозможности обеспечить охрану. Вот и приходилось биологам снова и снова уходить в лес с вживителями, которые избавляли птиц и животных от врожденной лютой ненависти к человеку...
Мадэлейн бежала уже из последних сил. Куда там - бежала! Она просто брела от ствола к стволу, а охотничий свист птицеглавых был уже отчетливо слышен.
Вдруг впереди открылась поляна, а за ней засверкала река. И Мадэлейн почувствовала, как сразу прибавилось сил.
Еще две-три минуты - и она добежит до воды. Если бы сразу попасть на глубину... может быть, ей посчастливится утонуть? Ну а если на мелководье перехватят аквазавры? Она содрогнулась. Уж лучше стрелы птицеглавых!
Она опять вспомнила Анну. О чем та думала перед смертью, кого звала, на что надеялась?
Мадэлейн тихонько всхлипнула, но тут же подавила слезы. Не до того сейчас! Значит, так: если у воды заметны следы аквазавров, то она останется на берегу - ждать птицеглавых. Только бы успеть утопить сумку с вживителями! Анна успела... Но, если Мадэлейн повезет, она успеет еще и утонуть сама.
Что ж, так и так погибать. Значит, не обманул сон. Значит, не зря сегодня снилась Мадэлейн ее смерть.
И в ее измученной голове вдруг закружилось воспоминание об этом сне, где она была вроде бы даже и не она, однако смерть все же была ее... закружилось, перемежаясь предобморочным туманом и последними вспышками страха.
Нет! Еще не время сдаваться! Еще немного, немного!
Мадэлейн оглянулась, склонилась к песку. Ничего, никаких следов. И нет этой черной тины, похожей на легкие паутинки, - первого признака близости аквазавров. Ох, кажется, повезло. Теперь скорее, скорее! И она побежала по мелководью, на ходу отстегивая сумку. Вода была теплой, мягкой. Песчаное дно поддавалось под ногами. Остро пахло йодом, солью, а между тем это была река, до моря еще несколько дней пути, и Мадэлейн, повинуясь неистребимой профессиональной привычке фиксировать самомалейшие изменения в Природе, даже застонала от невозможности сообщить об этой странности своим.