Клуб Мефисто

Герритсен Тесс

— Никогда не думала, что могу быть объектом пересудов.

— Она говорила о вас только хорошее.

— Это несколько неожиданно.

— Почему же?

— Потому что я не могу сказать о ней то же самое, — ответила Маура.

Он понимающе кивнул.

— Порой она ведет себя обескураживающе. Но только до тех пор, пока не узнаешь ее ближе. Не научишься ценить ее проницательность.

Тут распахнулась дверь — так тихо, что Маура даже не услышала. И только по легкому позвякиванию фаянсовой посуды она поняла, что

в комнату вошел дворецкий с чашками и кофейником на подносе. Он поставил поднос на край столика, вопросительно посмотрел на Сансоне и засим удалился. Они не обменялись ни единым словом — лишь взглядами и кивками. Им обоим, знавшим друг друга, очевидно, не один год, не нужно было тратить лишних слов, чтобы общаться.

Сансоне жестом предложил Мауре сесть, и она опустилась в кресло в стиле ампир, обитое полосатым шелком.

— Простите, что приходится держать вас в передней, — сказал он. — Но все другие комнаты оккупировала бостонская полиция — проводит там допросы. — Он налил в чашку кофе и передал Мауре. — Вы, кажется, уже осмотрели жертву?

— Только мельком.

— И что скажете?

— Вы же знаете, я не вправе давать какие бы то ни было пояснения.

Он откинулся на спинку кресла — нисколько не смущаясь, что за его спиной парча в сине-золотую полоску.

— Я имею в виду не само тело, — заметил он. — Я прекрасно понимаю, почему вы не можете делиться своими медицинскими наблюдениями. Я говорю только о месте. О форме преступления в целом.

— Спросите у старшего следователя, детектива Риццоли.

— Меня больше интересует ваше мнение.

— Я врач. А не следователь.

— Но, как я догадываюсь, у вас есть свое, личное суждение о том, что произошло сегодня у меня в саду. — Он подался вперед и посмотрел на нее в упор своими угольно-черными глазами. — Вы видели знаки на двери черного хода?

— Я не вправе рассуждать…

— Доктор Айлз, вам не придется выдавать никаких секретов. Я видел тело. Доктор О'Доннелл тоже. Когда Джереми нашел ту девушку, он сразу же пришел и все рассказал.

— И вы с О'Доннелл отправились поглазеть — как туристы?

— Ваше сравнение совершенно не к месту.

— А вы не подумали, что можете стереть следы? Уничтожить улики?

— Мы прекрасно понимали, что делали. Надо было осмотреть место преступления.

— Надо?

— Этот особняк не просто мое жилище. Я еще принимаю здесь коллег со всего света. И тот факт, что насилие случилось на пороге моего дома, встревожило нас.

— Такое любого встревожит, наткнись он у себя в саду на труп. Только далеко не каждый станет собирать толпу гостей, чтобы полюбоваться эдаким зрелищем.

— Мы хотели узнать, случайно ли было совершено насилие.

— Что вы имеете в виду?

— Это могло быть предупреждение, адресованное непосредственно нам. — Он отставил свою чашку, сосредоточив все свое внимание на гостье — его взгляд

словно пригвоздил Мауру к шелковой спинке кресла. — Вы видели на двери знаки, нарисованные мелом? Глаз. Три перевернутых креста.

— Да.

— Я так понимаю, в сочельник тоже произошло убийство. Убили другую женщину. И на месте преступления, на стене в спальне, были нарисованы точно такие же перевернутые кресты.

Мауре даже не пришлось ничего говорить: этот тип прочел ответ у нее на лице. Она почти физически ощутила, как глубоко проник в ее сознание его пытливый взгляд и как много ему там открылось.

— Мы могли бы обсудить и это, — предложил он. — Тем более что подробности по тому делу мне известны.

— Откуда? Кто вам рассказал?

— Люди, которым я доверяю.

Она недоверчиво усмехнулась.

— И доктор О'Доннелл из их числа?

— Любите вы ее или нет, однако же в своей области она человек авторитетный. Посмотрите, сколько трудов положила на серийных убийц. Научилась понимать этих субъектов.

— Говорят, она даже отождествляет себя с ними.

— В некотором смысле не без того. Она пытается проникнуть в их сознание. Заглянуть в каждый его потайной уголок.

В точности как сам Сансоне, только что пытавшийся пронзить Мауру насквозь своим взглядом.

— Чтобы понять чудовище, надо и самой быть чудовищем, — заметила Маура.

— Вы и в самом деле так считаете?

— Если иметь в виду Джойс О'Доннелл — да. Я так считаю.

Он наклонился к ней еще ближе, и голос его превратился во вкрадчивый шепот.

— Может, вы недолюбливаете Джойс исключительно по личным причинам?

— Личным?

— Ведь она много чего о вас знает. О ваших близких.

Маура не ответила, потрясенно гладя на собеседника.

— Она рассказывала нам об Амальтее, — признался он.

— У нее нет на это права.

— Ни для кого не секрет, что ваша мать в тюрьме. О преступлениях Амальтеи нам известно.

— Это моя личная жизнь…

— Да, и ваш личный демон. Понимаю.

— Вас-то, черт возьми, почему это интересует?

— Меня интересуете вы. Вы столкнулись лицом к лицу со злом. Вы видели его в глазах матери. И знаете, оно никуда не делось, оно у вас в крови. И вот что завораживает, доктор Айлз, — как это вы, возникшая из злого семени, и вдруг на стороне ангелов.

— Я на стороне науки и разума, господин Сансоне. Ангелы тут ни при чем.

— Ну хорошо, значит, в ангелов вы не верите. А в их соперников?

— Вы имеете в виду демонов? — Она усмехнулась. — Конечно же, нет.

Некоторое время хозяин особняка смотрел на Мауру с едва уловимым разочарованием.

— Если, как вы сами говорите, ваша религия — наука и разум, как можно научно объяснить то, что случилось сегодня у меня в саду? И с той женщиной — в сочельник?

— Вы просите меня объяснить природу зла.