Клуб Мефисто

Герритсен Тесс

— Крепка как дерево, верно? — сказал Оливер. — Никогда не думал, что англичанки бывают такие здоровенные. — Он подкатился к обеденному столу и поманил их рукой. — Понимаю, это против заведенных у вас в полиции правил. Опрос каждого свидетеля по отдельности и все такое. Но наш метод действительно более продуктивный. К тому же сегодня утром мы провели сеанс конференц-связи с Готтфридом, так что теперь у вас будут показания сразу трех свидетелей.

— Вы имеете в виду Готтфрида Баума? — уточнила Джейн. — Четвертого гостя?

— Да. Вчера вечером он торопился

на самолет в Брюссель, поэтому они с Эдвиной ушли раньше. Мы созвонились с ним несколько часов назад, чтобы сравнить записи. И все наши показания почти полностью совпадают. — Слабо улыбнувшись, он взглянул на Джейн. — На моей памяти это первый и единственный случай за все время, когда мы в чем-то проявили полное единодушие.

Джейн вздохнула:

— Видите ли, господин Старк…

— Меня никто так не зовет. Я — Олли.

Джейн села — теперь их глаза были на одном уровне. Он посмотрел на нее несколько насмешливо, и Риццоли это совсем не понравилось. Его взгляд как бы говорил: «Я умный и знаю это. Уж конечно, умнее какой-то там дамочки-полицейского». Раздражение вызывал и тот факт, что, скорее всего, он был прав: он олицетворял стереотип этакого юного гения, с которым опасаешься садиться за одну парту на уроке математики. На чудо-мальчика, который уже сдал контрольную по алгебре, пока все остальные ломают голову над первой задачкой.

— Мы вовсе не стремимся нарушить ваши правила, — пояснил Оливер. — Просто хотим помочь. И это вполне возможно, если мы будем работать вместе.

Сверху послышались собачий лай, цоканье когтей по полу, строгий окрик Эдвины и скрип запираемой двери.

— Вы поможете нам, только если будете отвечать на наши вопросы, — возразила Джейн.

— Похоже, вы меня не совсем понимаете.

— И чего же я не понимаю?

— Насколько полезными мы можем быть для вас. Наша группа.

— Ну да. Господин Сансоне рассказывал — у вас же клуб борцов с преступностью.

— Это общество. А не клуб.

— А в чем разница? — поинтересовался Фрост.

Оливер перевел на него взгляд.

— Мы серьезная организация, детектив. Объединяем людей со всего мира. Да и никакие мы не любители.

— Вы что, служите в органах правопорядка, Олли? — удивилась Джейн.

— На самом деле я математик. Но мое истинное призвание — семиотика.

— Простите?

— Я занимаюсь толкованием знаков и символов. Их происхождением и смыслом, как явным, так и скрытым.

— Ага. А госпожа Фелуэй?

— Она антрополог. И только недавно к нам присоединилась. О ней очень высоко отзывались в нашем лондонском отделении.

— Ну а господин Сансоне? Уж он-то наверняка не служит в полиции.

— А мог бы.

— Он говорил, что до пенсии был профессором. Преподавал историю в Бостонском колледже. По-моему, ничего общего с полицейским.

Оливер усмехнулся.

— Энтони всегда преуменьшает свою значимость. Очень на него похоже.

Тут на кухню вернулась Эдвина с папкой в руках.

— На кого, Олли?

— Мы говорим об Энтони. Полиция думает — он всего лишь отставной преподаватель колледжа.

— И

это его вполне устраивает. — Эдвина села. — Потому что не создает рекламы.

— И все-таки, что нам следует о нем знать? — поинтересовался Фрост.

— Ну, что он человек достаточно состоятельный, — ответила Эдвина.

— Это и так ясно.

— Я имею в виду — очень состоятельный. Этот дом в Бикон-Хилле не идет ни в какое сравнение с его имением во Флоренции.

— Или с домом в Лондоне, — добавил Олли.

— И это должно произвести на нас впечатление? — спросила Джейн.

Эдвина ответила ей холодным пристальным взглядом, после чего пояснила:

— Деньги сами по себе не способны впечатлить. То, как человек их тратит, — вот что должно производить впечатление. — Она положила папку с досье на стол перед Джейн и прибавила: — Это вам, детектив.

Джейн раскрыла папку на первой странице. Это была аккуратно напечатанная хронология событий минувшего вечера, восстановленных по памяти троих сотрапезников — Эдвины, Оливера и таинственного Готтфрида Баума:

(Время указано приблизительно)

18.00 — Приезжают Эдвина и Готтфрид.

18.15 — Приезжает Оливер Старк.

18.20 — Приезжает Джойс О'Доннелл.

18.40 — Джереми подает первое блюдо…

Дальше полностью излагалось обеденное меню. За консоме следовали заливное из лосося с молодым салатом. Вырезка из говядины с жареным хрустящим картофелем. После этого — тонко нарезанный сыр реблошон под бокал портвейна. И наконец под кофе-торт «Захер» со взбитыми сливками.

В 21.30 — Эдвина и Готтфрид отправились в аэропорт Логан — там Эдвина высадила Готтфрида, поскольку ему надо было лететь в Брюссель.

В 21.45 — Бикон-Хилл покинул Оливер — он направился прямиком домой.

— Это все, что нам запомнилось в хронологическом порядке, — пояснила Эдвина. — Мы старались быть как можно точнее.

«Да, вплоть до консоме», — подумала Джейн, снова просматривая хронологию событий. Ничего полезного тут для нее не было: все это лишь повторяло слова Сансоне и его дворецкого, только с дополнительными кулинарными подробностями. В общем, картина складывалась следующая. Зимний вечер. В Бикон-Хилл в течение двадцати минут съезжаются четверо гостей. Они разделяют с хозяином дома изысканную трапезу и, потягивая вино, обсуждают преступления, совершенные за день, даже не подозревая, что в это самое время снаружи, в стылом саду за домом, убивают женщину.

«А еще клуб борцов с преступностью! Пользы от этих любителей ну ни на грош!»

Следующая страница в папке представляла собой листок почтовой бумаги, увенчанный одной-единственной готической буквой «М».

А под нею — приписка, сделанная от руки: «Твое заключение, Оливер? Э.С.». Энтони Сансоне? Джейн перешла к следующей странице и увидела фотографию — ее она тут же узнала: знаки, нарисованные на двери черного хода в доме Сансоне, выходящей в сад.

— Это же со вчерашнего места преступления, — сказала Джейн. — Откуда у вас фотография?