Клуб негодяев
Шрифт:
В солдатике, видимо, наконец проснулся инстинкт самосохранения, поэтому он не стал дожидаться ответного удара и рванул под кровать. Я полез за ним. Нечего с ним возиться, пусть в ларце сидит, гадкая малявка!
До моих ушей донёсся тихий, еле слышный, скрип двери. От неожиданности я подскочил и стукнулся головой.
— Я прошу прощения за своё вторжение к вам, — без капли стеснения сказал нежданный посетитель. — Надеюсь, вы проявите великодушие, не прогнав меня сию же минуту.
Не принято принимать гостей, пускай и незваных,
У меня скверная память на лица, но забыть того, кто угрожал мне смертью, я не смог. В моём номере находился Эрнест Кемп собственной персоной.
— Что вам от меня нужно? — агрессивно спросил я.
— Мда, нынешняя молодёжь — это потребители, приемлющие лишь рыночные отношения. Мне от вас не нужно ничего, так же, как и вам от меня. В материальном плане, конечно.
— Убирайтесь.
Кемп самодовольно ухмыльнулся и сел на стул, закинув ногу на ногу.
— Хорошие манеры приходят с возрастом.
Как же он меня раздражал. У меня и так серьёзные проблемы, и я не собираюсь тратить время на какого-то жулика.
— Не вам говорить о хороших манерах. Выследили меня, как зверя, и явились без приглашения. Наверняка подкупили портье. И даже в дверь ради приличия постучать забыли.
Он смахнул несуществующие пылинки со своей шляпы.
— Какой же вы всё-таки дерзкий и необузданный, — он укоризненно покачал головой. — Такой юный, а зубы уже острые.
Я на всякий случай проверил, что у меня творилось во рту. Как назло, мои зубы были в полном порядке.
— Меня не интересует ваше мнение обо мне. Уходите.
— Я к вам не с войной пришёл, а с миром. Мне бы хотелось извиниться за своё несдержанное поведение на собрании. Вы ещё слишком молоды, вам многое простительно, а я повёл себя не так, как следует солидному джентльмену. Поскольку мы с вами члены одного клуба, давайте забудем о нашем маленьком конфликте.
— Я вас прощаю. А теперь убирайтесь.
В душе нарастала тревога. В голове не укладывалось, что подлец, едва не пристреливший меня при первой встрече, — тонко чувствующая натура, сгорающая от стыда.
Кемп повернулся к приоткрытой двери и призывно махнул рукой. В комнату вошла пухленькая горничная с подносом.
— Нет, сэр, надо всё сделать как цивилизованные люди. Чтобы у нас друг о друге остались только самые приятные воспоминания, — Кемп сам расставил на столе бокалы и после того, как жестом отпустил горничную, принялся разливать вино.
— Да, пожалуй, так будет лучше, — сухо ответил я.
Ладно. Пусть думает, что глупый юнец оттаял при виде подношения. А я возьму себя в руки и спокойно почитаю его мысли. Ох, лишь бы у меня это получилось, я просто обязан узнать, что он задумал.
— Знаете, не выношу французов, но в напитках эти стервецы знают толк. А вы любите французские вина? — беседа вдруг приняла приторно-светский оттенок.
—
Чёрт, не надо ко мне обращаться. Он меня сбивает!
Я покосился на кровать. Если солдатик не вовремя высунет нос из своего убежища, это будет катастрофа. Я не сомневался, что вряд ли маленький человечек напугает обладателя руки славы, но осторожность в любом случае не помешает.
«Не доверяет, сопляк. Явно жалеет, что оружие так далеко».
Я обрадовался, что смог хоть что-то услышать, только Кемп опять меня сбил.
— Вы, наверное, сын Родерика Сандерса?
— Нет, внук.
— Подумать только… А так похожи! Мне не довелось лично с ним встречаться, но я видел его портрет. Потрясающее сходство.
— Все так говорят.
— Если вас это задевает, я закрою эту тему.
— Вы очень любезны.
— Что же вы стоите? Ах, здесь же всего один стул. Нет средств на более удобные апартаменты?
— Мне много не надо, — я взял бокал и сел на кровать.
«Ага, расслабился. Считает, что теперь он в безопасности. Интересно, что же у него под подушкой, пистолет или нож? Ну, ничего, это ему всё равно не поможет».
Боже, да что же ему от меня нужно?
— Ну и правильно, излишнее расточительство ни к чему хорошему не приводит, — Кемп пригубил вино. После паузы он возобновил разговор. — Я уж боялся, что не успею вас найти. Не думал, что вы задержитесь в Праге.
— Мне здесь нравится, — выпалил я на одном дыхании.
— А мне, если говорить откровенно, не по душе этот город. Меня вообще Чехия ничем удивить не может. После пяти лет, проведённых в Индии, трудно вновь полюбить европейскую культуру.
Я должен «потерять бдительность». Может, тогда мысли выдадут его.
— Пять лет в Индии? Как интересно, — я подтянул к себе подушку и опёрся на неё, как бы готовясь слушать байки отчаянного путешественника.
Вот. Теперь я наивный мальчик, который не прячет в постели ничего смертоносного. Хоть я не обладаю актёрским талантом, Кемп правильно расценил моё преображение: его поведение стало более непринуждённым, и пропали мешающие мне подозрения. Напряжение между нами как будто исчезло.
Но я опять ошибся. Вычленить мысли Кемпа теперь было ещё трудней. Я как мог пытался абстрагироваться от его слов, только это всё равно не помогало. Более того, у меня перед глазами, как вспышки фейерверка, мелькали разные образы.
Я чётко видел индийские пагоды, словно они были частью моей памяти. То и дело появлялись темнокожие люди в просторных светлых одеждах и жуткие до дрожи статуи с множеством рук. Каменные здания сменялись листвой джунглей, где затаились дикие животные. Как в калейдоскопе перед моими глазами полосатая шкура тигра превращалась в узорчатую кожу рептилии. Эти обрывочные образы были настолько яркими, что порой заглушали голос рассказчика.