Клуб неисправимых оптимистов
Шрифт:
— По сравнению с нами, янки — мальчики из церковного хора.
Леониду следовало быть осмотрительней. Его судьба каким-то неведомым образом переплелась с участью Розенбергов, до которых, как он считал, ему не было никакого дела.
Милена жила на последнем этаже красивого дома на авеню Боске. Теперь каждый день был похож на «лондонский вторник». Милена делала все, чтобы Леонид как можно скорее освоился. Она освободила для него шкаф, устроила в одной из комнат рабочий кабинет, показала ему Париж, помогала освоить французский, научила готовить, ходить за покупками и держать ухо востро с торговцами с улицы Клерк, то и
Когда компания «Эр Франс» перебралась из Ле-Бурже в Орли, Милена стала уходить из дому очень рано. Возвращалась она к полуночи, совершенно без сил, и сразу ложилась, не притронувшись к приготовленному Леонидом ужину. Он стоял на балконе, курил «Голуаз» и любовался сверкающими окнами Гран-Пале и силуэтом Эйфелевой башни. Пока Милена была на работе, он с утра до вечера бродил по Парижу, методично изучал каждый квартал и никак не мог привыкнуть к оживленному движению на улицах и водителям, не обращавшим ни малейшего внимания на пешеходов. Леонид приехал в Париж, имея в кармане пятнадцать долларов и несколько бесполезных рублей. Милена клала деньги в портмоне и следила, чтобы они никогда не кончались, и он брал, сколько нужно, ходил в магазин, убирал квартиру. Милене все нравилось. Однажды она попросила его купить мимозу. Это были ее любимые цветы, она обожала их аромат. Леонид украшал мимозой всю квартиру, для него стало делом чести доставать пушистые желтые веточки в любое время года.
В августе они на две недели уехали в отпуск на Корсику, и Леонид влюбился в Бонифачо — город-крепость на высокой скале. Накануне отъезда они ужинали в порту. Леонид крепко сжал руку Милены в своей ладони:
— Я больше так не могу, Милена. Мне смертельно скучно без работы, я чувствую себя бесполезным существом.
— Если дело в деньгах, не беспокойся.
— Мужчина должен работать, понимаешь? Работать, а не ждать, когда его женщина принесет в дом деньги, не жить захребетником.
— Меня это не смущает.
— Зато меня смущает!
Они начали искать решение, но какую работу мог найти бывший советский летчик? Милена была дружна с начальником управления эксплуатации аэропорта, по ее просьбе он устроил Леониду встречу с начальником отдела кадров. Леонид произвел хорошее впечатление, его физические и профессиональные навыки оказались высокими, и он воспрянул духом. Ожидание затянулось на полгода. Время от времени Леонид звонил, чтобы справиться, на какой стадии находится рассмотрение его дела, но внятного ответа не получал. Он явился в штаб-квартиру «Эр Франс» и потребовал личной встречи с начальником отдела кадров. Ему ответили, что тот занят, Леонид устроил скандал, и тогда ему, ничего не объяснив, сообщили, что его кандидатура отвергнута.
Милена не рассказала Леониду, что причина отказа проста: компания не хотела рисковать, беря на работу невозвращенца. Милена считала, что Леонид должен попытать счастья в других крупных авиакомпаниях. Он обращался в бельгийскую «Sabena», британскую «BOAC» и голландскую «KLM», заполнил гору бумаг, прошел множество контрольных тестов и собеседований,
В первую годовщину счастливого воссоединения Милена пригласила Леонида на ужин в «Тур д’Аржан» и подарила баснословно дорогие часы фирмы «Lip», точную копию тех, что были изготовлены для генерала де Голля (он потом подарил их президенту Эйзенхауэру). Позолоченный корпус, указатель даты, увеличительное стекло. Милена надеялась, что Леонид обрадуется подарку, но вышло иначе.
— Мне нечего тебе подарить. Я не стану ничего покупать на твои деньги.
— А мне ничего и не нужно. Ты — мой подарок.
Милена сидела напротив Леонида и потому ошиблась, надев ему часы на правое запястье. Он подумал, что во Франции так принято, и потом всегда носил часы на правой руке. Леонид отдал Милене свои пилотские часы, на циферблате которых над серпом и молотом был выгравирован имперский орел, — это была исключительная привилегия гвардейского полка истребительной авиации. Она сняла свои часики, надела подарок Леонида на правую руку и поклялась никогда не снимать.
Милена улыбнулась, и все остальное отступило на второй план. Она расспрашивала его о войне, и он описывал ей детали секретных операций, о которых раньше никому не рассказывал. Они часто засиживались за разговорами до рассвета. Милена слушала завороженно, требовала подробностей, хотела узнать о его жизни все, но на вопросы о своем прошлом отвечать не пожелала, сказав только, что пережила трудные годы, но теперь это не имеет значения.
— Давай думать о нас и о нашем счастье.
Милена обнимала Леонида, целовала, они занималась любовью, и все всегда получалось, как в первый раз. По утрам, когда Леонид просыпался, Милены уже не было. Заняться ему было нечем, он без дела бродил по улицам и довольно скоро снова начал пить, но никто этого не замечал. В городе, где на каждом углу бистро, трудно было не вернуться к старой пагубной привычке. Всегда находился участливый слушатель, готовый внимать рассказам Леонида. Никто ни разу не усомнился, что этот щедрый на угощение русский много чего пережил, хотя в его рассказы верилось с трудом. Собутыльники Леонида подозревали, что он насмотрелся фильмов о войне и пересказывает их содержание.
Через год и три месяца напрасных ожиданий Леонид получил положительный ответ из «KLM».
— Я почти разуверилась… — призналась Милена. — Удача — дама капризная. Нужно уметь ждать.
Они устроили знатную пирушку с друзьями, и Леонид изумил знатоков, выпив бутылку шампанского «Дом Периньон» залпом, как стакан воды. Милена купила ему костюм в клетку и два дня репетировала с ним собеседование, задавала трудные, неудобные, острые вопросы и заставила выучить ответы наизусть.
В субботу двадцать второго ноября они вместе отправились в Амстердам. Леонид был за рулем, Милена в последний раз экзаменовала его перед собеседованием. В штаб-квартире компании Леониду предложили работу в «Гаруда Индонезия Эйрвэйз» [141] и сообщили, что до конца месяца он должен отправиться в Джакарту. Условия контракта были очень выгодными, и отказ Леонида изумил нанимателей. В Париж они возвращались в мрачном настроении. Милена сделала попытку подбодрить Леонида:
141
Национальная авиакомпания Индонезии (1950).