Клуб неисправимых оптимистов
Шрифт:
Я вышел, хлопнув дверью. Шерлок разговаривал в коридоре со сторожем. Папа догнал меня. Они все слышали и с огорчением посмотрели нам вслед. На улице папа решил продолжить разговор:
— Я приехал, чтобы мы все обсудили, Мишель.
— Поздно, папа. Худшее уже произошло.
— Ты уже взрослый, попробуй понять меня.
— Нечего понимать. Ты нас бросил.
— Я вырвался в Париж всего на день. У нас проблемы, работы выше головы. Обратный поезд в семнадцать сорок пять. Давай зайдем в бистро, я тебя угощу.
— Нет настроения…
— А чего тебе хочется?
— «Двадцать
— Сколько стоит эта игра?
Я назвал цену, и папа ответил: нет, не сейчас, может, через несколько месяцев, если дела пойдут на лад.
— Игра нужна мне сейчас, а не через десять лет!
— Ты мог бы попросить маму, пусть сделает тебе подарок.
— Она говорит, что у нее нет свободных денег, что дела идут плохо, и советует обратиться к тебе!
— Плохо! Так я и знал. Морис — полное ничтожество.
— Мама говорит, ты не платишь алименты.
— С каких доходов? Моя ситуация ей прекрасно известна. Я пятнадцать лет работал задарма. Вернул ей долг отцовским наследством. Ушел из дома в чем был. Мне нужно время, но обещаю: вы ни в чем не будете нуждаться. Она не должна втягивать вас в наши с ней разногласия.
Папа нервным движением выдернул из кармана пачку «Голуаз» и сунул сигарету в рот. Я протянул руку, он позволил мне взять сигарету, чиркнул спичкой:
— Ты куришь?
— Закурил недавно.
— Вот как… Давай договоримся: я буду звонить раз в неделю.
— Не нужно ничего делать по обязанности.
— Не глупи. Будем разговаривать. По воскресеньям вечером, идет?
— Не знаю… Если окажусь дома, поговорим. Когда ты вернешься в Париж?
— При первой возможности. Не сомневайся.
— Мне пора. Нужно заниматься.
— У нас есть еще час.
Отец смотрел на меня своими круглыми глазами и улыбался фирменной улыбкой продавца сантехники. Через пять секунд он заговорит голосом Габена или Жуве. Я отвернулся. Не пожал ему руку. Не обнял. Ушел и не обернулся.
11
Леонид выбрал партию, сыгранную в финале рядового турнира в Свердловске. Он хотел быть уверен, что никто из членов клуба ее не помнит. Ботвинник, единственный законный представитель Бога на земле, выиграл на сорок третьем ходу у грозного соперника — Александра Константинопольского, приверженца окопной войны и железобетонной защиты. Противник атаковал неприступную крепость, терял пешки, потом важные фигуры, после чего Константинопольский уподоблялся дорожному катку. Он никогда не рисковал. Его игра была механистичной. Смертельно скучной. Я две недели учил эту партию наизусть. Повторял ее десятки раз. Она снилась мне по ночам. У меня не было права на ошибку. Я запомнил пятьдесят два хода белыми, которые сделал Ботвинник, и пятьдесят один ход Константинопольского — его роль должен был играть Леонид. Я тренировался у фонтана Медичи, расставив фигуры на доске карманных шахмат, когда появился Саша. Он хотел пригласить меня в «Синематеку». Я спрятал в карман листок с записью партии.
— Не сегодня. Нужно работать. Завтра я играю с Леонидом.
— Вы не выиграете.
— Ошибаетесь! Многие собираются делать ставки.
— Невозможно. Будь у меня деньги, я бы поставил против вас и выиграл.
— Прошу
— Ее уже лет двадцать не разыгрывают.
— Тем более. Он ничего не заподозрит.
— Я не знал, что вы так хорошо играете. Пожалуй, приду посмотреть.
162
Названа в честь немецких шахматистов Горацио Каро и Маркуса Канна, проанализировавших дебют в 1886 году.
Леонид и Виктор тщательно выбрали день. Тридцать первое марта, накануне первого апреля. Это их очень веселило. Леонид запретил мне посвящать в нашу затею Игоря.
— Они твои друзья, Леонид, а ты собираешься надуть их. Тебя это не смущает?
— Они небогаты и много не поставят.
— А как же Игорь? Мне перед ним неудобно.
— Успокойся, он никогда не участвует в пари.
Накануне игры мы встретились напротив «Бон-Марше». Я сел в такси, и началась генеральная репетиция. Леонид хотел быть уверен, что я все запомнил. Мы сыграли партию прямо в машине за рекордно короткое время. Как блиц. На сороковом ходу он задумался. Нахмурил брови, как будто что-то его вдруг обеспокоило.
— Проблемы, Леонид?
Он покачал головой и продолжил играть. На пятьдесят втором ходу я поставил офицера на е6. Мат! Ботвинник переломил ход партии и с блеском выиграл.
— Нужно будет слегка сбавить темп, — рассеянно произнес он.
— Что-то не так?
— Все нормально.
— Мы можем поменяться. Я буду играть черными, и, если проиграю, никто не удивится.
— Мы ничего не станем менять!
— Ни один человек не поверит, что я способен тебя победить.
— Эти рохли до сих пор верят, что коммунистическая партия защищает интересы трудящихся. Они проглотят что угодно.
— Я бы не обыграл тебя, даже будь ты мертвецки пьян. Надувательство слишком явное. Они догадаются.
— Виктор — большой хитрец. Он все предусмотрел. До завтра.
Народу в клубе собралось великое множество. Леонид всю неделю готовил почву, рассказывая, что Виктор Володин совсем сбрендил и решил ставить на Мишеля десять к одному. Игорю идея не понравилась:
— Ты же знаешь, в нашем клубе на деньги не играют.
— Мы не виноваты, что Виктор такой болван и хочет просадить свои деньги, — подал голос Владимир.
— Дело принципа. А принципы на то и принципы, чтобы им следовать.
— Правила установлены нами и для нас, а Виктор Володин не член клуба, — возразил Павел.
— Невероятно, что он хочет ставить на Мишеля. У мальчика нет шансов. Ни одного на миллион.
— На скачках Виктор всегда играет по-крупному, — пояснил Леонид.
— Очень странно.
— Мишель здорово поднаторел, — сказал Леонид.
— Не заметил, — возразил Игорь.
— Вы с Леонидом утверждаете, что Володин — человек бесчестный, вот мы его и проучим, — предложил Виржил.