Клуб отъявленных негодяек
Шрифт:
4
Спустя несколько минут та же девочка с ключиком и замочком сказала своей подруге:
— Что-то жарковато сегодня.
— Ой! — вдруг спохватилась Аня. — Это я виновата! Извините меня, пожалуйста!
Все присутствующие уставились на Аню, но это ее не смутило. Получив немое разрешение на продолжение мысли, она сказала:
— Просто, когда я сильно радуюсь, становится жарко, светит солнце… Понимаете?
Никто ей не ответил, и Аня добавила:
— А когда сильно грущу — идет дождь.
—
— Бэ, — сказала ее подружка. — Я не поняла… Это типа сила у тебя такая?
— Ну я не уверена! — уверенно сказала Аня. — Но, наверное, да! Это прямая зависимость. Вот, видите, я сейчас очень радостна и так жарко стало!
Оля и Ника переглянулись. За беседой они наблюдали, как на представление в театре, где сюжет пьесы явно фантастический.
— Поубавь свой пыл, — сказала девочка с подведенными глазами. — Мне уже нечем пот вытирать.
— Ладно! — согласилась Аня, но, кажется, возможность услужить ближнему еще больше ее обрадовала.
После антракта, тишины, которая длилась не более двух минут, они услышали, как что-то снаружи громко загудело. А потом паром дернулся так сильно, что Ника стукнулась головой о стенку, а Аня ойкнула.
— Ура! — сказала она, но больше никто не разделил ее восторга.
Почти тут же начался второй акт и на сцену вышел новый персонаж.
Это была девушка с длинными светлыми, почти белыми волосами. Было видно, что она над ними постаралась: волосы стекали по спине аккуратными выутюженными прядями. Однако из-за сырости несколько крохотных прядок у лица и торчащих волосинок на макушке свернулись в кудряшки.
Девушка не представилась. Со скучающим видом она осмотрела каюту и выбрала место возле двери, напротив Ники. Блондинка окинула взглядом полки с чемоданами и свой, ярко-розовый, в два раза больший, чем чемодан Ники, положила прямо на пол. Она села и закинула на него ноги, как на специальную скамеечку.
Если бы Нике нужно было встать, то она бы не смогла из-за чемодана этой девицы. В любом другом случае Ника устроила бы сцену, заставив ее убрать с дороги вещи, но в этот раз ей почему-то не хотелось тревожить девушку. Не понятно почему, но она ей одновременно и понравилась, и вызвала какое-то странное чувство — отторжение со щепоткой неприязни.
Ника долго вглядывалась в лицо новоприбывшей, которая спряталась за телефоном. Оно было красивым, только подбородок слишком широкий, как у Щелкунчика, но это ей будто бы даже шло. На девушке была черная футболка с розовой глиттерной надписью «too glam to give a damn». Ника как раз пыталась ее прочитать, когда блондинка вынырнула из телефона и спросила:
— Долго еще пялиться будешь?
Нике вдруг стало совестно.
— Я не пялилась… — соврала она не так уверенно, как привыкла это делать.
— Не пялилась? А что тогда? Любовалась?
Ника ничего не ответила и отвела взгляд. Ей не хотелось портить себе настроение бессмысленными
— Ты что колола губы?
— Я? Нет, конечно.
— А кажется, будто колола, — сказала блондинка и вернулась к телефону.
Ника подавила резкое желание потрогать губы. Странно, это вроде был комплимент, а вроде как-то неприятно стало на душе.
Спустя несколько минут мерного покачивания и шума бьющейся о борта воды Ника пришла к выводу, что эта девица ей не нравится.
Оля
Плыли долго. Оля несколько раз успела почувствовать и подавить приступы морской болезни, до того как паром наконец-то пристал к берегу и протяжный гудок ознаменовал это радостное событие.
Та же девочка помогла им с чемоданами. Дождавшись, пока блондинка выпрет из каюты своего огромного розового монстра, Оля и Ника вышли.
В проходе оказалось хуже, чем в метро в час пик. Старшие девочки оставались в каюте, потому что понимали, что все первокурсники первыми повскакивают и создадут пробки в коридорах. Оля подумала, что в следующий раз возьмет с них пример.
Минут пятнадцать ушло на то, чтобы Оля и Ника очутились на улице. Стало будто бы жарче. Оля улыбнулась, подумав, что эта та странная Аня виновата в этом. Туман над водой стелился не так плотно, как на первом берегу и потому Оля отчетливо видела не только тот паром, из которого только что вышла, а и второй, который вез третий и четвертый курс. Правда, сколько Оля не вглядывалась, не смогла увидеть, откуда они приплыли.
Возле второго парома почти никто не толпился. Ребята выходили группками и так же группками тянули свои чемоданы по широкой асфальтированной дороге. Она бежала от берега по пушистому от полевой травы холму, на верхушке которого исчезала.
Не встретив ни указаний, ни сопротивлений, Оля и Ника направились за большинством. Взойдя на холм, Оля замерла.
— Что там? — спросила Ника, но вопрос отпал, когда она поднялась.
Оля сразу поняла, что с их места вид на территорию не самый прекрасный. Но все равно от величественности огромных зданий, которыми, наверное, были учебные корпуса, у нее на мгновение пропали все эмоции. Она не могла выдавить хоть слово, но Ника озвучила единственную ее мысль за нее:
— Обалдеть.
Фасады не высоких, но вытянутых зданий были облицованы коричневым кирпичом. Время вкрапило в него зеленые оттенки дикого винограда. Крыши у корпусов были плоские, а карнизы выделялись черным металлом.
Проходящие мимо ребята постоянно задевали Олю то локтями, то неповоротливыми чемоданами. Большинство просто проходило мимо, увлеченные собственными разговорами или мыслями. Но некоторые, как Оля с Никой, тоже останавливались. Может, чтобы разглядывать строения, а может чтобы перевести дух после подъема в горку.