Клуб Первых Жен

Голдсмит Оливия

– Девочка очень хорошо воспитана. – Она смотрела прямо на Анни. – Думаю, что у нее есть большие неиспользованные резервы.

Анни не стала благодарить госпожу Геншер, но почувствовала, что ей очень дороги эти слова одобрения. Она глубоко вздохнула.

– Понимаю. Это превзошло все мои ожидания, благодарю вас.

– Теперь пришла моя очередь понимать, миссис Парадиз. – Доктор Геншер улыбнулась. – Родители всегда волнуются в свой первый приезд сюда. Шесть месяцев разлуки, конечно, тяжелы для них. Ведь они, вероятно, годами страдали, принося жертвы и меняя свои судьбы для того, чтобы их дети были счастливы. Они уверены, что дети не смогут выжить

без них. И вот они приезжают сюда и видят, что их дети обходятся без них, да еще и счастливы при этом. Тогда мать или отец понимают, что приносили ненужные жертвы, вмешиваясь в жизнь своих детей и так долго оставляя их дома, при себе. – Доктор улыбнулась Анни. – Сильви необходимо было побыть вне дома. Ей также необходимы были эти годы, прожитые с вами. Я бы сказала, что вы пришли к нам очень вовремя, выбрав золотую середину.

Анни ответила не сразу. Она пристально вглядывалась в лицо этой женщины, стараясь понять всю широту ее натуры и невольно сравнивая ее с такими мелочными типами, как Джил Гриффин и ее муж Аарон.

– Благодарю вас, – наконец, вымолвила Анни. Если бы она могла сейчас встать и уйти, уверенная в счастье своей дочери. Но она не могла этого сделать, не поговорив с доктором Геншер о своем деле.

– У меня, к сожалению, есть проблема, – сказала Анни, выпрямившись на своем стуле.

– Да, я слушаю.

– Я не могу внести ежеквартальную плату за обучение в полном размере. Я надеюсь, что смогу полностью расплатиться только к весне.

Доктор Геншер выглядела озадаченной. Она, очевидно, не ждала разговора на эту тему и не была к нему готова.

– Я удивлена, миссис Парадиз. Мы знаем, что у Сильви есть опекунский фонд. Все дети с болезнью Дауна заслуживают того, чтобы находиться у нас, в «Сильван Глейдс». Но только очень немногие могут себе это позволить, и это разрывает мне сердце. Поэтому, при таком большом количестве претендентов, кредитоспособность родителей рассматривается нами как одно из главных условий приема. Ваша кредитоспособность никогда не вызывала у нас сомнений. – Она сделала паузу. – Что же произошло?

Как она могла объяснить? Что ей сказать? Что отец Сильви оказался лгуном и вором? Боже, она не могла это сделать. «Какого черта Аарон сам не приехал сюда, чтобы пройти через это унижение», – с горечью подумала Анни.

– Мой муж, мой бывший муж, неудачно сыграл на бирже, – выпалила наконец Анни.

Теперь доктор Геншер выглядела встревоженной.

– Что же будет дальше? Мы считаем, что настоящую пользу может принести только длительное нахождение в пансионе. Забрать Сильви отсюда раньше срока – значит принести вред не только ей, но и остальным детям.

– Доктор Геншер, я обещаю вам, что достану денег на восстановление фонда Сильви. У меня есть кое-какие резервы.

Я сейчас просто не очень уверенно себя чувствую. Теперь я вижу, как счастлива Сильви, и не позволю лишать ее этого счастья. Дайте мне только немного времени, пожалуйста.

– Хорошо, миссис Парадиз, это в моих силах. Я все объясню казначею. Но нам потребуется от вас письмо с графиком вероятных выплат и наметками относительно финансовых перспектив Сильви.

– Да, конечно. (Всевышний, позволь мне только уйти! Или я сейчас заплачу как малое дитя.) Благодарю вас, – сказала она, вставая.

Анни направилась к центральному входу, чтобы случайно не натолкнуться на Мигеля или Сильви. Ей нужно было несколько минут, чтобы прийти в себя. Она шла вдоль дороги, вдыхая холодный бодрящий воздух и оглядывая пустынную, занесенную

снегом огромную лужайку. Хорошо, что она решилась уладить это дело. Но она никогда не простит этого Аарону. И сделает все возможное, чтобы оставить Сильви в пансионе.

Она провела с Сильви весь оставшийся день. Играла с Пэн-гором, осматривала комнату Сильви, проводила ее на завтрак, присутствовала при том, как Сильви открывала привезенные ею подарки. Она наслаждалась обществом своей подросшей, изменившейся дочери.

А потом она осталась наедине с Мигелем и говорила с ним. Она не знала, нравится ли она ему и насколько и подвигнет ли это его на то, чтобы предать суду Джила. Потому что теперь она жаждет мщения? Она раскроет Мигелю де Лос Сантосу всю правду. И если и Аарон замешан во всем этом, то пусть пеняет на себя.

Она повернулась и пошла назад к стоянке. Вдали она увидела Мигеля и Сильви. Они сидели на улице перед столовой, разговаривая и забрасывая снежками стоявший неподалеку платан. Анни показалось, что Сильви смеется. Она улыбнулась. Она сделает так, чтобы Сильви продолжала смеяться. Чего бы ей это ни стоило.

Мигель и Анни возвращались домой в зимних сумерках.

– Очень милая и смешливая девчушка, Анни, – нарушил тишину Мигель.

– Да, – согласилась с ним Анни. Сильви пользовалась множеством гримасок для выражения своих чувств и эмоций. Когда за ленчем Мигелю принесли фаршированного окуня с головой, она сморщила нос, изображая рыбу.

– И школа, похоже, что надо.

– Да, согласна. Плохо только, что я не могу за нее платить. – Она глубоко вздохнула. – Мигель, у меня есть для тебя новые сведения. Не знаю, помогут ли они в деле с Джилом Гриффином, но… – Она еще раз глубоко вздохнула. – Мы думаем, что Морти Кушман, владелец фирмы, сам посоветовал Аарону купить для него акции. Но у нас нет доказательств. Затем акции резко упали в цене. Что-то произошло, но мы не знаем, что именно, Мигель. Нам также известно, что у Морти Кушмана неприятности с Федеральной налоговой службой. Мы думаем, что между Джилом, Морти и Аароном имел место тайный сговор.

– Отлично. Мне это может пригодиться. Я встречусь с господином Кушманом. Но что собираешься делать ты?

– В каком смысле?

– Я имею в виду школу Сильви. Ведь это недешево.

– Не знаю. – Глаза Анни наполнились слезами. – Я не знаю, – повторила она и помимо своей воли начала плакать.

Мигель остановил машину на обочине. Было уже темно. Он вынул сложенный белый платок и протянул его Анни. Она вытерла слезы, но они все лились. Тогда он наклонился к ней, неуклюже обхватив рукой спинку ее сиденья. Почувствовав его прикосновение, Анни положила голову на плечо Мигеля и зарыдала.

И они сидели так долго-долго.

19

МОРТИ ТЕРПИТ ПОРАЖЕНИЕ

Морти откинулся на плющевом сиденье лимузина и зажег сигару. «Господи, что сегодня за день!» – произнес он и глубоко затянулся. Сигары были его слабостью. Он курил гаванские сигары того же сорта, как и Кастро, а их, говорят, свертывали на внутренней стороне своих юных и девственных бедер девочки-подростки, что придавало им особый аромат.

«И что это была за ночь!» Он наклонился и достал из небольшого холодильника банку с сельтерской, почувствовав боль в спине, явившуюся результатом бессонной ночи. Он подумал, что это возраст дает о себе знать, и тут его сознание нарисовало целую толпу жаждущих получить с него деньги, которая появлялась всякий раз, как он закрывал глаза.