Клуб разбитых сердец
Шрифт:
Он развернулся и направился по аллее к дороге. Там, сквозь деревья, виднелась припаркованная к обочине зеленая иномарка.
«Это конец!» — в ужасе подумала Маняша, понимая, что ее практически несут к этой машине.
— Отпусти ее! — в отчаянии крикнул Пашка за спиной, потом с разбегу прыгнул на Сохова и повалил всех на асфальт.
В первую минуту Маняша подумала, что туша Сохова придавила ее насмерть, до того было больно. Потом боль переместилась к лицу. Сверху происходила какая-то возня. Поверженный Сохов никак не мог скинуть с себя Пашку. На краткий
— Перестань его избивать! — крикнула она и, набросившись на Сохова, схватила его за руки.
Пашка поднялся на локти и тряхнул головой. Из носа его сочилась кровь, левый глаз распух, ухо тоже. Но он все равно ринулся на врага с тем злым отчаянием, с которым израненный бык в последний раз бросается на шпагу тореадора.
Вдвоем они повалили Сохова. Тот брыкался и изрыгал проклятия. Краем глаза Маняша заметила, как из зеленой иномарки вышел человек и нерешительно шагнул в их сторону. Участвовать в драке ему не хотелось. Наверное, не желал светиться. Он все еще ждал, но в конце концов его терпение могло лопнуть.
— Пашка, бежим! — крикнула Маняша.
— Вот надаю ему по морде, и побежим, — кровожадно пообещал тот.
— Нет, идиот! Сейчас бежим! — Она вскочила и, схватив его за руку, потащила за собой.
Но тут Сохов схватил ее за лодыжку. Она снова грохнулась на землю.
Парень у машины все еще топтался на месте, наблюдая за происходящим.
— Отпусти ее! — взревел Пашка.
Сохов подтянулся, наползая на Маняшу всем своим мощным телом.
— Так! — сурово пробасил сверху кто-то четвертый. — Быстро разошлись по сторонам и объяснили, в чем тут дело!
От неожиданности все трое на земле замерли.
— Прекратили возню, я сказал! — прикрикнул мужчина.
Маняша облегченно вздохнула, почувствовав, что Сохов ее отпустил. Она поднялась с земли и отряхнулась.
— Павел! — обратился мужчина к ее защитнику. — Что происходит?!
Пашка прикрыл ладонью подбитый глаз. Маняща с интересом уставилась на их спасителя. В этом бледном человеке она с трудом узнала Пашкиного отца. Раньше он был огромным, розовощеким здоровяком, похожим на чемпиона мира по многоборью. Теперь же из всей внушительной внешности остался только рост. Он похудел, глаза его ввалились и, несмотря на строгий тон и явное владение ситуацией, напоминали глаза побитой собаки.
«Да… — отвлеченно подумала она, — вот что значит пойти в сорок лет по бабам!»
— Здравствуйте, Василий Карпович, — она робко улыбнулась.
— Здравствуй, Маша. Так кто-нибудь объяснит мне, что тут у вас случилось?
Сохов вдруг резво вскочил на ноги и стремглав понесся к иномарке.
— Ну уж нет! — прорычал Пашкин отец и кинулся следом.
— От него не убежишь, — обреченно вздохнул его сын.
Однако Сохову удалось совершить
Василий Карпович вернулся к ним очень расстроенным.
— Ну ничего, — пообещал он, — я разберусь. Я номер запомнил. Я узнаю, кому принадлежит эта машина. — Тут он повернулся к сыну: — Может быть, ты прояснишь ситуацию?
— Да мы шли, шли, а он напал, — попыталась соврать Маняша.
— Вот как? — он явно не поверил. — Ладно, дома поговорим.
С одной стороны, Маняша, конечно, понимала, что Пашке предстоит нелегкий вечер, потому что отец из него душу вытрясет, чтобы удовлетворить свое родительское любопытство, и Пашку ей было жалко. Но с другой стороны, его же никто не заставлял тащить ее в этот сквер, да и вообще, он добровольно вызвался за ней ухаживать. А кто сказал, что любовь — штука легкая и безопасная?
Глава 16
— Понять не могу, как тебе удалось затащить меня сюда? — Варвара оглядела огромное фойе Театра имени Моссовета. — Катька, ну почему я здесь?!
— Ты прекрасно знаешь, что мой благоверный уже пять лет на любое зрелище покупает не два билета, а три. Извини, это давно стало его привычкой. И согласись, не самой вредной.
— Нет, — она усмехнулась, — я все-таки удивлена. Почему вместо того, чтобы помчаться на запланированную встречу с Ваней, я торчу в этом гиблом месте?
— Гиблом месте, — передразнила ее подруга. — А короткая передышка на любовной дистанции еще никому не вредила.
Варвара с ней не согласилась. Она испытывала прямо-таки физические муки из-за того, что ее оторвали от Ивана и бросили в это огромное полупустое фойе, где ей одиноко и холодно. Предстоящий спектакль уже наводил тоску, шампанское казалось кислым, конфеты пресными — словом, ничего она не желала более, чем вырваться отсюда, из компании навязчиво доброй Катерины и ее до тошноты галантного мужа, и понестись по улице навстречу мокрому ветру, туда, где в маленькой уютной комнате на большой кровати растянулся Иван.
Что он сейчас делает? Смотрит телевизор? Или заменил ее на свою юную Олю? — Мысль повергла Варвару в шок. Она затравленно зыркнула по сторонам, словно пыталась найти ответ на этот вопрос, но кругом медленно прохаживались люди — нарядные, веселые, беззаботные. «Да что со мной такое? — неожиданно разозлилась на себя Варвара. — Я же двух детей родила!»
— Носишься со своим Ванькой, как с писаной торбой, — проворчала сбоку Катерина. — Есть у тебя гордость-то? Посмотри на себя. На тебе же лица нет!
— А где оно?
— Понятия не имею. Во всяком случае, то, что у тебя сейчас вместо рожи, порядочные люди называют старческой задницей.
— Да ну тебя, — равнодушно отмахнулась Варвара. — Порядочные люди и выражений-то таких не слыхали.
— Я тебе серьезно говорю, — нудела подруга, — чем больше прыгаешь вокруг мужика, тем скорее он от тебя слиняет. Нужно быть стервой.
— Может, я все-таки пойду? — взмолилась Варвара. — Он ведь ждет. Я же обещала, что буду у него в восемь.