Клуб речников

Рин Ай

Он решительно направился к залу и дернул ручку двери. Однако когда та открылась, парень увидел лишь обгоревшее помещение с полуразрушенным потолком и свисающей повсюду паутиной.

– Поезд ушел, – пробормотал журналист.

Он облокотился спиной о стену зала и произнес:

– Нужно срочно что-то делать, пока я не превратился в ловца за человеческими душами, что приравнивается к сущности языческого монстра. Я не хочу получать экстаз каждый раз, когда кого-то убиваю. Я хочу вернуть свое тело и прожить отпущенную мне жизнь. И я не забуду Жанну…

Он приложил руку к своей груди и

словно почувствовал пульсирующую в нем энергию.

Начало светать.

«Нельзя, чтобы люди увидели меня здесь, – подумал Глеб, – а то еще решат, что пожар начался! Но с другой стороны, ночью я не смогу достучаться до деда Матвея. Он будет все время воспринимать меня как монстра!»

И тут в голову журналиста пришла блестящая идея. Он немедленно выскользнул из Клуба речников и направился к дому старика.

Солнце еще не взошло, и под кронами деревьев было довольно темно. Глеб незаметно добрался до дома и, подойдя к крыльцу, остановился. Осмотрев деревянные ступеньки, он остался весьма доволен. Затем он собрал всю свою волю в кулак и попытался извлечь из своего указательного пальца небольшой язычок пламени. Сначала ему это никак не удавалось. То огненные искры разлетались во все стороны, а то загоралась вся рука целиком.

«Жанна, помоги мне!» – мысленно обратился к своей ночной знакомой журналист. Внезапно он почувствовал в своем теле необычайную пульсацию, и из его указательного пальца начала литься тоненькой струйкой какая-то горящая жидкость.

– Спасибо, Жанна! – обрадовался Глеб.

Он тут же поднял свою руку над нижней деревянной ступенькой и выжег на ней обращение к хозяину дома:

Дед Матвей, я поменялся местами с языческим монстром. Мне нужно с вами поговорить, но сейчас я – огненная сущность. Что делать? Глеб.

Парень внимательно осмотрел надпись и удовлетворенно кивнул. После этого он вернулся к Клубу речников и затаился там до захода солнца.

После наступления темноты журналист снова пришел к дому старика. Под своей надписью на ступеньке он увидел написанный шариковой ручкой ответ деда Матвея:

Если ты действительно Глеб, приходи в полночь туда, где я провожу обряды…

Парень очень обрадовался, прочитав послание, и сразу же помчался к подземному ходу. Он нырнул сквозь люк вниз и направился в ту пещеру, где старик пытался изгнать из него языческий мыслеобраз. Поскольку времени оставалось предостаточно, то журналист устроился поудобнее в углу и погрузился в воспоминания. То он вспоминал родную редакцию и главреда Коровина, то Александра и их веселые деньки, то Зиночку и ее замечательную фигуру. В голове никак не укладывалось, что все это было так недавно… Внезапно в тоннеле послышался звук чьих-то осторожных шагов, и в помещение, озираясь, вошел дед Матвей. За ним по пятам следовал Жорик.

Почувствовав Глеба, кот моментально ощерился и принялся орать.

– Погоди, Жорик, погоди! – погладил его за ушами старик. – Тут сложный случай! Нужно во всем разобраться.

Он взглянул в угол, в котором разместился журналист, и, заметив какой-то непонятный тлеющий силуэт, произнес:

– Коли ты Глеб, придется обождать. Мне нужно все подготовить, иначе

я тебя не пойму.

С этими словами дед Матвей начал чертить на полу пентаграмму. Когда дело было закончено, он обратился к Жорику и сказал:

– Ну, зови своих коллег!

Кот моментально исчез из помещения, а спустя пару минут ворвался обратно, сопровождаемый четырьмя черными кошками. Животные уже привычно расселись на лучи звезды, нарисованной в пентаграмме, и принялись ждать. Тем временем старик встал в самый центр своего чертежа, поднял руки кверху и начал что-то бормотать. Через некоторое время он замолчал и обратился к московскому журналисту:

– Глеб, приблизься и встань рядом с Жориком. Ничего не предпринимай! Кошки отличат тебя, если ты человек в образе монстра.

Парень встал и подошел к рыжему коту. Тот прижал уши и заурчал. В эту же минуту все четыре другие кошки бросились к Жорику и слепились с ним в единое целое. Перед журналистом встало уже знакомое ему чудовище. Зверь заурчал и рявкнул на Глеба так, что у того от неожиданности вырвался столп пламени. Чудовище подошло к огненному силуэту и долго всматривалось в него, затем снова рявкнуло и распалось на пять обычных кошек, которые бросились прочь из пещеры.

– Мои питомцы признали тебя, Глеб! – радостным голосом произнес дед Матвей. – Теперь мне нужно придать тебе немного материальной формы, а то мы не сможем общаться. Погоди чуток.

Старик принялся что-то вычерчивать на полу. После этого он устало поднялся и сказал:

– Теперь вставай в центр нарисованного круга и жди. Я прочитаю заклинание и придам тебе ненадолго физическую форму.

Парень немедленно разместился в центре круга и замер в тревожном ожидании. Дед Матвей вновь начал читать какие-то заговоры, при этом он ходил вокруг круга и размахивал руками.

Неожиданно круг вспыхнул огнем. Глеб вздрогнул, поскольку он помнил, что именно в огненном кольце лишился собственного тела. Парень был уже готов сбежать, как вдруг в свете языков пламени он четко увидел свою руку – обычную и нормальную. Он взглянул на ноги и заметил, что одет в голубые джинсы, а на ногах у него кроссовки.

– Дед Матвей! – закричал он со слезами на глазах и сделал шаг по направлению к старику.

– Остановись, глупый мальчишка! – воскликнул дед Матвей. – Как только ты выйдешь из огненного кольца, ты снова исчезнешь! Теперь огонь – это твой мир, твоя стихия.

– Но как так? – закричал журналист. – Ведь я ничего такого не сделал! За что меня лишили моего собственного тела?

– Успокойся, и расскажи все по порядку, – сказал старик. – Что случилось с тобой в тоннелях?

– А Саня с дядей Колей что рассказали?

– Александр утверждал, что тебя сожгли языческие монстры, а дядя Коля настаивал, что тебя утащили «снежные люди». Точно не припомню, давно уже было дело…

– Как давно? Сутки только прошли с нашего похода!

– Какие сутки! Месяц с хвостиком не хочешь? Я ведь говорил, что в тоннелях все не так, как на Земле. Вот и время для тебя изменилось…

– Месяц?! – ахнул Глеб. – Так, значит, я уже месяц в таком виде болтаюсь?

Ему стало плохо от одной мысли о том, что могло случиться с его телом за такой большой срок.