Клуб речников
Шрифт:
– Ёшкин кот! – ахнул журналист. – Это что ж получается. Раз мой позвоночник валяется вон там на земле, то и память при нем осталась?
И он тут же принялся себя успокаивать:
– Нет! Не может быть. Память – штука нематериальная, значит и должна в душе находиться. А душа как раз при мне! Ко всему, в моем теле сейчас огненный тип пристроился, значит, в моем позвоночнике на данный момент его генная память.
Немного успокоенный таким сумбурным объяснением, Глеб навострил уши и постарался уловить смысл того, о чем говорили колдуны.
Но как раз в это время те
– Мамочки, – запричитал парень. – Куда ж они меня тащат! Мне же нельзя за ними по открытой местности передвигаться, заметят…
Старики поравнялись с табуном лошадей, и один из колдунов привел лошадь. Затем они перекинули тело Глеба через ее спину и повели животное за собой.
– Вот ведь ослы! – возмутился журналист. – Обращаются со мной как с мешком картошки. Не дай бог еще сломают что-нибудь или головой ударят. Тогда и в тело можно будет не возвращаться – дурачком становиться неохота!
Между тем колдуны неожиданно свернули и пошли вдоль забора в обход поселения.
– Это радует, – приободрился Глеб. – А то в городе слишком много лишних свидетелей.
Он дождался, когда старики завернули за холм, и рванул следом. Домчавшись до забора, парень прильнул к нему, совсем забыв о своей огненной сущности. В ту же секунду деревянные бревна вспыхнули, как будто их облили бензином. За забором послышались взволнованные крики. От ужаса журналист сделал несколько шагов в сторону и повалился на землю. Как раз в этот момент над забором показались две бородатых головы. Мужики принялись поливать бревна из ведер и что-то громко выкрикивали тем, кто им эти ведра подавал. Глеб был уверен, что они непременно его заметят, но те не обратили на него ни малейшего внимания. Более того, когда из города выбежали несколько человек и принялись тушить забор снаружи, они совершенно спокойно ходили по парню, не ощущая его присутствия.
«Похоже, я в землю впечатался, – догадался журналист. – Значит, я могу менять форму!»
Потом он вспомнил, как проходил сквозь стены, и сделал вывод:
«Так я и в земле передвигаться могу!»
Это его очень порадовало, и Глеб медленно двинулся прочь от места пожара.
Перемещение в земле несколько отличалось от хождения в стенах. Парень и сам не мог понять, как у него это получается. Он словно продирался сквозь бурелом в лесу. Однако немного приноровившись, журналист стал «ползти» быстрее и вскоре завернул за угол забора.
Как и ожидал Глеб, город продолжался и по другую сторону холма, но колдуны свернули от него к густому мрачному лесу, находящемуся чуть поодаль.
«Что-то не припоминаю я никаких таких лесов в наше время, – подумал парень. – И зачем они меня туда прут?»
Старики приблизились к первым деревьям и зашли под их густые кроны. Журналист тут же выбрался из земли и бросился следом, ругая колдунов на чем свет стоит.
– Какого черта их в лес понесло? – возмущался он. – Я ведь ненароком все спалить могу! А в огне и тело мое пострадать может.
Он подошел к деревьям и, осторожно лавируя между ними, последовал за стариками. Те заходили
– Да хоть бы вы устали! – пробубнил Глеб.
И вдруг, на его счастье, впереди показалась большая изба. Колдуны подошли к ней, и Яр громко воскликнул:
– Верея!
Тут же из избы выбежала молодая девушка. Одета она была в глухую рубаху-сарафан белого цвета с повязанным поверху нарядным расшитым передником. Ее длинные светло-русые волосы были распущены по плечам и удерживались лишь венцом-обручем, богато украшенным разноцветными камнями. Несколько бус и бубенчиков были вплетены в две тонкие косицы, спускающиеся над ушами. На ногах у девушки были легкие сандалии, плетенные из лыка и кожаных ремешков.
Она подбежала к старикам и низко поклонилась. После этого Яр, указывая на тело Глеба, что-то ей сказал.
«Сейчас моя судьба решается, – мелькнула у парня мысль. – Хоть бы они меня этой красотке отдали, что ли».
Словно в ответ на его просьбу колдуны спустили тело с лошади и занесли в дом. Журналист прокрался к небольшому оконцу, выходящему из светлицы, и попытался разглядеть, что будет происходить дальше. Но в избе было так темно, что он ничего не увидел.
Тем временем старики, сопровождаемые девушкой, вышли наружу, и Яр принялся что-то ей объяснять. Глеб уже и не пытался понять смысла слов. Главное – он немного успокоился в отношении своего тела.
После долгих «нравоучений» Яр и другие старики повернулись и отправились прочь из леса.
– Слава тебе, Господи! Слава, слава тебе, Господи! – нараспев затараторил журналист. – И мне слава тоже!
Он затаился и принялся наблюдать за девушкой.
Она дождалась, когда фигуры стариков скроются за деревьями, и отправилась в лес. На приличном расстоянии парень двинулся за ней. Он уже понял, что для того, чтобы не оставлять дымящихся следов, достаточно лишь немного приподняться над поверхностью земли. Но отказаться от обычной человеческой ходьбы он никак не мог. Поэтому передвигался весьма своеобразно, перебирая ногами в воздухе и плавно перетекая из одной точки пространства в другую.
«Блондиночка» (как прозвал ее Глеб) вышла на небольшую поляну и принялась рвать какие-то мелкие желтенькие цветочки.
– Вот те раз! – удивился журналист. – Я там, понимаешь, бездыханный валяюсь, а она тут цветочки собирает!
В этот момент девушка с небольшим букетом отправилась назад. Парень вновь последовал за ней и прильнул к небольшому оконцу, стараясь не задевать деревянной рамы.
В избе вспыхнул огонек.
«Наконец-то догадалась свет зажечь!» – сердито подумал Глеб.
Даже при тусклом огоньке он смог рассмотреть большую комнату, в одном из углов которой располагалась печь. «Блондиночка» взяла ухват и вытащила из печи небольшой горшок. Затем она сняла с него крышку и бросила туда несколько желтеньких цветочков, собранных на поляне. После этого она стала что-то монотонно говорить, помешивая содержимое горшка деревянной ложкой на длинной ручке.
«Отвар готовит», – догадался журналист.
Он еще раз внимательно осмотрел комнату и увидел у стены на лавке собственное тело.