Клуб заграничных мужей

Жукова-Гладкова Мария

– Откуда начнем? – спросила Верка.

Сашка уже оглядывался по сторонам, а затем предложил с «точки». Но у меня было другое мнение. Странную «точку» следовало оставить напоследок, а пока прогуляться до самого дальнего от арки парадного, в котором было больше всего обычных занавесок на окнах, и зайти туда. Кстати, на том парадном, на единственном, я видела планку с номерами квартир. Я предложила зайти в любую квартиру и познакомиться с жильцами. Если не удастся добрым словом, разговорить их рублем: судя по виду домов, здесь должны были оставаться коммуналки.

Мы

отправились в указанном мною направлении, нашли дверь в парадное открытой, снова насладились еще более резким запахом мочи и какой-то тухлятины. Однако запаха готовящейся еды не почувствовали. Потолкавшись внизу и прочитав несколько надписей, документирующих жизнь аборигенов, как когда-то в наскальных рисунках оставляли для потомков сообщения о жизни в пещерах, мы поднялись на площадку первого этажа, где увидели две двери.

– Звонить будем или дальше пойдем? – шепотом спросила Верка.

– Давай уж с самого начала, – ответила я после секундного размышления. – Чего тянуть-то?

Я позвонила в ближайшую к лестнице дверь. Звонок гулко отдавался в глубине квартиры, никаких шагов не послышалось. Подождав с минуту и позвонив еще разок, мы решили попытать счастья с другой дверью – и добились точно такого же успеха, то есть никакого.

Я предложила идти выше.

На втором этаже нам повезло больше: дверь открыл дед (может, он и не дед, но так выглядел), оглядел нас осоловевшими глазами, потом сам у себя спросил, троится у него в глазах или нас в самом деле трое. Судя по блаженному выражению лица, он был верным поклонником святого зеленого змия. Верка, забыв о том, как она сейчас выглядит и что перед нею не клиент, изобразила профессиональную улыбку и поинтересовалась, не пригласит ли нас котик в гости. Качаясь, несмотря на то что он держался двумя руками о дверной косяк, мужик опять спросил себя, не «белочка» ли к нему пожаловала.

– Мам, о чем это он? – прошептал мне в ухо Сашка.

– Наверное, о белой горячке, – ответила я, как раз задумавшись о различных образах упомянутой дамы. Надо будет с братцем поговорить на эту тему, провести, так сказать, воспитательную работу, а то, судя по количеству потребляемого пива, она и к нему должна скоро пожаловать. Надеюсь, конечно, что не в моем и не в Веркином облике. Хотя братец, наверное, предпочтет в подружкином.

Верке, самой нетерпеливой из нас, надоело стоять в дверях, она легким движением руки мужика подвинула, одновременно его подхватив, чтобы не упал, оторвавшись от косяка, и мы все проследовали в квартиру, хотя, признаться, назвать это стойбище таким словом язык не поворачивался.

Квартира состояла из трех комнат. В коридоре стояли какие-то баулы и полосатые «челночные» сумки, ими же была полностью забита одна комната и часть второй. В третьей комнате жил встретивший нас хозяин квартиры – или кто он там был. Спал он на продавленном диване, без постельного белья. В комнате также имелись стол, колченогие стулья в количестве шести штук, шкаф, комод, вешалка. Кругом было полно пустых бутылок: из-под дешевого портвейна, водки, а также маленьких бутылочек из-под медицинского

спирта. Почему-то хозяин их не сдавал, хотя, судя по его уровню жизни, мог бы получить целое состояние.

Верка провела мужика к дивану и уложила, сама села на краешек.

– Белочка, какая ты красивая! – сказал мужик, глядя на Верку.

– Я знаю, – ответила подружка, никогда не страдавшая комплексом неполноценности.

Я тем временем отправилась на исследование квартиры на пару с сыном. Заглянув в тюки и сумки, мы обнаружили гору ширпотреба (китайского, турецкого или еще какого, сказать не могу: не специалист).

Но, значит, здесь кто-то живет? Или использует квартиру как склад, что наиболее вероятно? С другой стороны, как не боятся оставлять это добро (а ведь для кого-то оно определенно имеет ценность) с таким «охранником»? Ведь пропить может, впустить кого угодно, кто украдет или спалит товар.

Я решила, что мы должны каким-то образом привести мужика в чувство и допросить, так как пока никаких других живых душ поблизости не обнаружилось. Мы с Сашкой вернулись в комнату, где он жил. Когда Верка на меня глянула, я пожала плечами, взяла стул и пододвинула к диванчику. Сашка последовал моему примеру.

– Как тебя зовут? – спросила я у мужика.

Он представился Николаем, Васильевичем по батюшке.

– И что, Николай свет Васильевич, один тут живешь? – поинтересовалась я. – Али соседи имеются?

Из сумбурного рассказа Николая Васильевича мы выяснили, что раньше в квартире народу было много, целых три семьи, всех жильцов перечислить он не мог, да и они для нас значения не имели. Потом некие Никифоровна и Сашка-химик получили отдельные квартиры. У Николая Васильевича умерла мать, с которой он проживал в одной комнате, а в двух других поменялось по нескольку жильцов. Я затрудняюсь сказать, за какой период времени, да и сам Николай Васильевич, пожалуй, воспринимал его несколько своеобразно. Хотя ведь оно вроде бы – категория относительная?

Он четко помнил, что последними его соседями оказались то ли молдаване, то ли цыгане, точно он определить не мог, а они ему паспортов, конечно, не показывали. Они и натащили в квартиру этих тюков, а потом сами исчезли.

– И давно? – уточнила я.

Николай Васильевич ничего вразумительного сказать не мог, но заявил, что «снег еще лежал». Он соседей ждал-ждал, потом стал потихонечку совать нос с тюки с барахлом и им приторговывать. На то и живет. Но каждый день ожидает возвращения соседей. Боится торговать, но что делать: есть-пить надо.

Выяснив про соседей по квартире, мы решили поинтересоваться у хозяина, кто обитает в подъезде. Николай Васильевич сообщил, что почти все квартиры в доме пустуют, кое-какие, правда, скупили неизвестные лица и делают там ремонт. Николай Васильевич даже свои услуги предлагал, но от них отказались. К нему в квартиру приходили, тут все осматривали, про тюки спрашивали и про хозяев. Тем посетителям Николай Васильевич ответил, что хозяева появляются только ближе к ночи.

– А нам почему по-другому сказал? – уточнила Верка.